утопая в буйных мхах глухого леса, огибая высокие муравейники,
слушая как где-то высоко над головами шумят верхушки старых
сосен, шли... повинуясь инстинктам, загубленных городом...
где-то совсем рядом взлетел тетерев, шумно прохлопав тяжелыми крыльями.
под ногами стелилась над лишайниками зеленой паутиной, болотная черника.
тяжелый, влажный воздух нес в себе грибной запах, манящий все дальше
к непроглядным чащам костромской тайги...
тишина поглотила последние звуки жизни... из мокрой высокой травы
на холме высилась мертвая деревня... несколько покосившихся домов
одиноко скрывали в себе следы давней жизни. через пустые глазницы их
виднелся густой лес, заросшее кладбище и пустая забытая церковь,
будто стражник, с высоты своей колокольни, одиноко взирающая много
лет на окрестные поля.
слушая как где-то высоко над головами шумят верхушки старых
сосен, шли... повинуясь инстинктам, загубленных городом...
где-то совсем рядом взлетел тетерев, шумно прохлопав тяжелыми крыльями.
под ногами стелилась над лишайниками зеленой паутиной, болотная черника.
тяжелый, влажный воздух нес в себе грибной запах, манящий все дальше
к непроглядным чащам костромской тайги...
тишина поглотила последние звуки жизни... из мокрой высокой травы
на холме высилась мертвая деревня... несколько покосившихся домов
одиноко скрывали в себе следы давней жизни. через пустые глазницы их
виднелся густой лес, заросшее кладбище и пустая забытая церковь,
будто стражник, с высоты своей колокольни, одиноко взирающая много
лет на окрестные поля.