в очередной раз ограничусь цитатой:
“Турникет-джампинг” — это когда перепрыгиваешь через турникеты, безбилетно проникая в метро. “Платформинг” — подразумевает много чего: от безбилетного же проникновения на платформы электричек до залезания на них с рельсов на фоне подъезжающего поезда. “Зацепинг” — катание на последнем вагоне в метро или просто на поездах с внешней стороны состава. “Руфрайдинг” — катание на крышах поездов.
Все эти незнакомые обывателю термины объединены в общее понятие — “электричкинг” — самопальное название для самопального “вида спорта”, связанного с поездами. “Спорт” этот, естественно, экстремальный и молодежный. Дисциплин помимо вышеназванных в нем десятки — и бег по вагонам от контролеров, и проползание под поездами (стоящими), и лежание на рельсах под поездом движущимся. Для каждого придумано свое прикольное название.
А теперь — не о приколах.
13 февраля два адепта “метроэлектричинга” решили покататься на крыше вагонов по Филевской линии. Неудачно: ударились о “внутренние элементы тоннелей” и получили “травмы, несовместимые с жизнью”. Молодых людей, конечно, жалко. Но жалко примерно так же, как наркомана, загнувшегося от передоза. И там, и там суть одна — люди расплачиваются за чрезмерный кайф, не важно — героиновый или адреналиновый. Так называемые экстремальные виды спорта, коих сейчас множество, то и дело переходят грань между развитием физических способностей и игрой со смертью ради острого удовольствия, усложненного варианта “русской рулетки”.
Еще в 1964 году братья Стругацкие в своих “Хищных вещах века”, описывая разлагающийся мир западной цивилизации, прозорливо предусмотрели и синтетические наркотики, и “дрожку” — массовые экстатические танцы, напоминающие современные рейв-вечеринки, и неких “рыбарей”, что скачут удовольствия ради через высоковольтные провода.
Мне, конечно, могут возразить, что я все валю в одну кучу, что это антимолодежное брюзжание, что "гагарам недоступно наслажденье битвой жизни" и т.д. Это тема долгих дискуссий, по ней написаны десятки умных книг о “страсти общества потребления к саморазрушению”, которые можно упростить до фразы “зажрались — с жиру бесятся”. Так что здесь мы просто констатируем: экстремальные субкультуры — от граффити до паркура, от татуажа до лазанья на небоскребы без страховки — есть во всем “развитом” мире. Но в России у них особая мировоззренческая специфика.
За западным хулиганством в конечном итоге стоит фундаментальная либеральная идея: самовыражение личности в пику безликому государству, утверждение высшей ценности — свободной индивидуальности, бунтующей против системы подавления. А что у нас?
Все эти “турникет-джамперы” тоже выработали “идеологию”: мол, проскакивая без билетов, протестуем против высоких цен на проезд. В этом они солидарны с немолодежью и неэкстремалами — просто теми гражданами, которые перебегают через пути и карабкаются на платформы, лишь бы не платить денег. Цены-то, конечно, безбожные, и вдалбливать эту мысль в головы транспортного начальства нужно снова и снова (цивилизованными способами). Только вот, руководствуясь этой логикой, можно еще и ларьки грабить — потому что сигареты там дорогие.
А главное — на этом идеология трюкачей кончается. Все эти игры с поездами (с непременным выкладыванием роликов в Интернете) философией не отягощены.
Я однажды беседовал с юношей, увлекающимся разрисовыванием поездов метро. (Тоже экстремальная дисциплина — нужно ночью пробраться в депо, быстро навандалить и смыться. И тоже неслабый вброс адреналина — можно и по шее, и даже срок получить.) Мне просто интересно было услышать из первых уст, что же их на это дело толкает.
— Повязали нас раз менты, — не без торжества рассказывал он, — пришлось родителям звонить. Так там такие тачки к отделению подъехали — менты за головы схватились: зачем мы с ними связались...
Больше ничего о глубинной сути своего увлечения он рассказать не смог. А те парни, что погибли на крыше метровагона, тем более уже не смогут.
http://www.mk.ru/incident/article/2011/02/14/565622-krovavyie-ekstremalchiki-v-glazah.html
