Вниз
Москва. Город контрастов. Широкие проспекты, скверы, фонтаны. Монументальные здания, памятники. Но стоит зайти во двор, то глазу предстает совсем другая картина - дом, отделанный с фасада гранитом, выглядит серой кирпичной глыбой, в огромном дворе с детской площадкой растут приземистые грибы оголовков, в сторонке, у забора, как бы стесняясь, пристроилась ВШ метро, обдавая проходящих мимо теплым воздухом с запахом шпал и креозота. Разные будочки с железными дверцами и решетками - жалюзи. Целое поколение людей (и не одно) выросло в этих дворах. Подрастали мальчишки, оканчивали школу, уходили в армию, возвращались, обзаводились семьей. И вот уже на тесной, закопченной коммунальной кухне сушатся пеленки. Начало новой жизни…
Хамовники. Старый сталинский дом чуть в стороне от шумной Пироговки. Построен в 1950 году, строили зеки. Хорошо строили, на совесть, иначе было нельзя. Дом стоит буквой "П", одна грань его выходит на Новодевичий проезд, "перекладина" смотрит на прямую, как шпала, Погодинскую, а другая грань выходит в тихий сквер, за которым сквозь зелень листвы проглядывается насыпь окружной ж/дороги. Дом шестиэтажный. Мы сидим на крыше, на пожарной площадке, сваренной из почерневших от времени и воды арматурных прутков. От нагретых за день жестяных листов крыши поднимается тепло. Взгляд устремлен на запад, весь Новодевичий монастырь как на ладони, его резные стены и пряничные башни отражаются, дрожат в водах пруда. Голубые ели, давно переросшие крепостную стену, замерли в безмолвии. Безветренно, лишь грохот проходящего вдали транспортного состава нарушает вечернюю тишину. Поворачиваем голову направо, на север - видим красную кирпичную трубу котельной, возвышающуюся над уровнем крыши еще метров на 10, на выступы кирпича периодически присаживаются отдохнуть стрижи. Вот уже 30 лет, как дом имеет центральное отопление, котельной нет и в помине, но без трубы дом потерял бы часть своего облика, впрочем, причина, по которой трубу оставили гораздо более банальна - лень было ломать. Сидим, курим. Сигаретный дым колышется возле нас, легким облачком, остывая, спускается вниз. Проделаем экскурсию сверху вниз, рассмотрим дом попристальнее. Мы на чердаке. Пахнет пылью, голубями, солнечные лучи пронизываю пыльный воздух. На чердак издавна сносился всякий хлам - тут и жестяное корыто, и сломанный детский велосипед, спинка железной кровати с никелированными шариками, потускневшими и запыленными. Здесь живут голуби, их кладки тут же, маленькие голубые яйца, или уже вылупившиеся уродливые птенцы. Еще на чердак выведены трубы отопления, краны для стравливания воздуха и пара. Чердак образует единое пространство над всем домом, по нему можно прогуливаться из одного подъезда в другой. Здесь часто бывают дети - забегают во время игр, или просто от любопытства, разговаривают шепотом, пугаются каждой тени, возвращаются домой с горящими от пережитого приключения глазами. Дальше идет 6 этаж. Здесь коммуналок почти нет, люди живут в больших отдельных квартирах. Начальники всех мастей, доктора наук, военные - те, кого государство не посмело селить в коммуналки. Тут чисто. У многих домработницы, персональные машины с шоферами, все атрибуты богатой и не-совковской жизни. С 5 по 2 этаж - обычные многокомнатные коммуналки, которых десятки тысяч по Москве. Планировка во всем доме стандартная - от входной двери начинается длинный коридор, справа и слева двери в комнаты (их от 3 до 8), в торце коридора - ванная комната и туалет, направо - выход на черную лестницу, налево - кухня. Перед входной дверью кнопка с приколотой бумажкой, какому жильцу сколько звонков. Коридор с закопченным черным потолком, с пола до потолка заваленный вещами. У черного хода телефон в карболитовом корпусе, тяжелая трубка соединяется с аппаратом шнуром в засаленной тряпичной оплетке. Крашеная грязно-зеленого цвета стена у телефона, исписана, масса бумажек приколота к торцу стоящего рядом шкафа. Так уж повелось - в центре города, какая бы коммуналка не была, она была телефонизирована в обязательном порядке. Эх, каких только разговоров не слышал аппарат за годы своей работы. Робкие признания в любви, и пьяные бредни, и известия о смерти родственников, угрозы, слезы, радостный шепот, удивление. Кажется, не осталось в человеке эмоции, которая обличенная в слова не прошла бы электрическим сигналом от микрофона в черной трубке, провода на роликах, идущего вдоль коммунального коридора на лестницу, ныряющего в лючок в стене, бегущего на первый этаж, где стоит тяжелый чугунный кроссовый шкаф, далее в одетом в свинец кабеле под двором, улицей трамвайными путями направляющегося к телефонной станции - шаговой, а далее - по всему городу и стране. И не знает телефон, что пройдет совсем немного времени, и ненужный, он будет снесен на чердак вездесущими мальчишками, играющими к казаков-разбойников, а оттуда, вместе с остальным хламом будет погружен в полуторку, вывезен на городскую свалку. Телефонный кабель с наростами коридорной пыли будет сорван, на вновь оштукатуренную стену ляжет тонкий и незаметный ПВХ шнур. Но может все будет и по другому - телефон на свалке своим раритетным видом привлечет любителей старины, его извлекут из груды мусора, привезут домой, вымоют и он займет свое место в музее истории Москвы, рядом со своими более прогрессивными потомками.
В комнатах живут люди. Разные. Так как дом расположен в тихом центре, совсем уж спившихся работяг сюда не селили, но людям надоедал коммунальный быт, всеми силами они старались разъехаться, получить пусть маленькую, но отдельную квартиру. В результате непрекращающейся человеческой ротации на совсем в доме оседали пенсионеры, пьянь, которой все равно где жить, одинокие матери с детьми, отчаявшиеся встретить свое счастье или просто случайные временные люди. Соответственно и комнаты выглядели в зависимости от того, кто там живет. Первый этаж в доме был нежилой. С торца на Новодевичий проезд располагалась булочная, далее тянулся ряд пыльных окон, принадлежавших архиву какого то НИИ, далее шли коммунальные службы - ЖЭК, паспортный стол. В последнем подъезде расположились монтеры, лифтеры, слесари, там же была комнатка диспетчера по микрорайону. Часть людей, занятых в обслуживании коммунального хозяйства дома в нем же и жили. С угла, смотревшего на окружную железную дорогу, высилась кирпичная труба, означавшая наличие собственной котельной. Так оно и было. Котельная отапливала не только свой дом, но и детский сад, расположенный поблизости. Располагалась она под землей, во дворе. Котельная с момента основания дома топилась углем, залежи которого еще можно обнаружить у входа в котельную со двора, уголь сваливали кучей и истопники по наклонному железному желобу сталкивали его вниз, к топке. С начала 70х годов котельная была переведена на газ, но блестящие куски антрацита еще много лет попадались под ноги. Само помещение, где располагались котлы, воздуходувка, циркуляционные насосы первой и второй ступеней было вынесено из под фундамента дома. Туда вел вход с улицы, находившийся как раз рядом с угольной кучей. В подвале дома находились водосчетчики, электрощитовая, откуда, открыв массивную стальную гермодверь с четырьмя запорами по углам, можно было попасть в обширное бомбоубежище под домом. К электрощитовой примыкала небольшая комната истопника, в ней стоял письменный стол, кушетка, покрытая клетчатым пледом, стальной стеллаж с инструментами и черно-белый телевизор. Истопники, меняясь, дежурили круглосуточно. Работали полусутки - утром заступал один, работал до вечера, когда приходил сменщик, дежуривший в ночь. Чего не было в котельной, так это туалета. Приходилось пользоваться санузлом, расположенном в бомбоубежище или ходили отливать в желоб дренажа грунтовых вод. Открыв во дворе деревянную дверь и спустившись два пролета вниз, мы попадаем в котельную. Нас сразу же окутывает влажное тепло и ровный гул циркуляционных насосов, подающих воду на этажи. Конец марта, котел топится еле - еле и рева пламени газовой горелки почти не слышно. На бетонном основании смонтированы три котла - два основных, мощностью по 175 Квт и один маленький, вспомогательной, на 50 Квт, назначение которого - не дать замерзнуть системе в мороз в случае аварии и выхода из строя основных котлов. Котлы по периметру огибает железный мостик, отдающий две лестницы наверх, к дренажным лючкам и водомерным стеклам. Всё газовое хозяйство вынесено наверх, в желтый "скворечник", внизу у котла лишь рычаг подачи газа и аварийная кнопка остановки горелки. Рычаги подачи большие, как на пароходе или тракторе, перемещая рычаг вверх или вниз истопник регулирует интенсивность горения газа и тем самым, температуру воды в котле. Автоподжигание горелок не работало с момента постройки котельной, и если, не справившись с температурным режимом и догнав давление в котле до предела истопник был вынужден ударить по аварийной кнопке, немедленно потушив факел - далее процедура запуска выглядела следующим образом - истопник брал факел, состоящий из намотанной на толстую проволоку пакли, макал в ведро, на дне которого плескались остатки солярки, факел поджигался, подача газа выставлялась на минимум, истопник, матерясь, становился раком, и просовывал факел в топку. За такую "механизацию" начальник котельной уже получал строгача. В другом конце машинного зала стоял шкаф управления, здесь дублировалось управление насосами, вентиляцией, располагалась нехитрая автоматика поддержания постоянного давления в магистралях подачи воды. На панели горели желтые и красные лампочки. Рядом расположенный железный трап вел на минус второй этаж, в ревущее насосное царство - 9 штук. Пять основных (три на холодную воду, два на горячую), один резервный, два пожарных, насос для дренажной перекачки. Многочисленные манометры и термометры. Воздуходувка гнала суда воздух с улицы, обеспечивая постоянный подпор. Горячий воздух выходил сам через вентиляционные решетки. Короткий и широкий тоннельчик соединял минус второй этаж котельной с подвалом дома. Толстые трубы в тоннельчике дрожали от работающих агрегатов, капли конденсата с холодных труб капали на постоянно мокрый пол, стекая в желобки по бокам, оттуда - через решетку в дренагу, а дальше, ох, в Москву реку. Вот в этом шуме, реве и воде работал человек свои полсмены. Далее отсыпался, и опять на работу. Как правило, работали вдвоем, сменяя друг друга, но иногда, желая подработать, дежурили и слесаря из ЖЭКа, конечно, у кого был допуск для работы в котельной. Весной, в мае, котельная останавливалась, топка гасла, насосы отключали на профилактику. Тишина казалась невозможная. Начальником котельной был Петр Васильевич - рослый седой мужчина лет 60, не гнушавшийся дежурить истопником, работал за слесаря, электрика, самолично принимал участие в ликвидации аварий, летнем ремонте котлов и оборудования, сам вел всю бухгалтерию и носил ее в ЖЭК. Он был одинок и жил на втором этаже первого подъезда, окно его выходило как раз над котельной. Странный был мужик - нелюдим, молчаливый, огромной физической силы. Не пил совсем. Курил дорогие в то время папиросы. С ним жил неимоверных размеров злобный дымчатый кот, ходивший вместе с ним на смену и привыкший к неспокойной обстановке котельной. А хозяин, несмотря на свою угрюмость, был абсолютно незлым, отходчивым человеком, ругань от него можно было услышать только в одном случае - когда его подчиненные делали свою работу халтурно или пили на дежурстве. Тут Васильевич был неумолим и на расправу скор. Разные разговоры ходили про начальника котельной - будто бы в молодости он работал в НКВД, имел возможность сделать себе карьеру. Не знаю, не знаю… Сам Петр Васильевич об этом не говорил никому. Известно, что прошел всю войну специалистом по ремонту танковых дизелей, работал на передовой западного фронта и хотя с автоматом в атаку не ходил, имел два ранения и орден. Про жену, детей Петра Васильевича никто ничего не знал, а сам он молчал. Так тихо и жил наш герой, не раздражая вышестоящее начальство в ЖЭКе, в меру используя власть при общении с подчиненными. Был у него интерес в жизни - читать любил. Приходившим в котельную жаловаться на холод или протечки труб жильцам странно было видеть на столе в комнате истопника томик Толстого или Паустовкого, или подшивку старых журналов "Юность". Никак книги не вязались с внешностью Васильевича. Вот мутная четверть самогона, кусок сала и соленый огурец - это другое дело. Но не пил начальник котельной самогона. Как, впрочем, и другого алкоголя. За котельной во дворе располагались два бетонных оголовка. Время оказалось не властно над качественным армейским бетоном марки 800, и спустя много лет они выглядели как новые, ни обвалившихся кусков, ни торчащей ржавой арматуры. Двадцатипятиметровыми галереями оголовки соединялись с бомбоубежищем под домом. Попасть в бомбоубежище было можно из двух центральных подъездов, через оголовки или из котельной. Из парадного, обогнув шахту лифта, спускаемся вниз. Один пролет, другой, третий. Довольно глубоко, метров шесть будет! Через мешки с побелкой, бочки из под краски и прочий хлам, оставленный после ремонта дома пробираемся к стандартной гермодвери. Она не заперта, но открывается туго, цепляя наваленный на полу мусор. Заходим. Направо и налево две отдельные гермодвери, ведущие в независимые отсеки, сообщающиеся в этой точке и через вентгалерею с другого конца убежища. Идем налево, тут тамбур с двумя двойными дверями, санузел, электрощит. Далее идут петляющие в шахматном порядке помещения для людей с деревянными нарами, короткий коридор с отдельной гермодверью приводит в комнату, где установлены 500 литровые баки с питьевой водой. А вот в полу лючок, залитый бетоном, из которого торчит отрезок трубы. В трубу ныряет электрический кабель. Артезианская скважина, предназначенная для автономного водоснабжения. Работает ли она? Идем дальше, хозяйственные помещения, фильтры, имеющие как электрический, так и ручной привод. Трубы, покрашенные желтой краской, расходятся по помещениям. Помещения для людей заканчиваются, далее склад, деревянные ящики с противогазами и ОЗК, примитивный дозиметр и прибор химической разведки. Санузел на 5 посадочных мест. Душевые кабинки. Прикидываем, в доме 90 квартир, в каждой живет 8 -10 человек. Это, берем по максимуму, 900 душ. Запас воды составляет четыре с половиной тонны. Это… по 5 литров на человека. Да и не разместятся тут все никогда. А ведь постройку дома курировал один из отделов ведомства на Лубянке, для себя строили, о собственной безопасности заботились. Потом настали времена Хрущевской оттепели, влияние КГБ уменьшилось и дом отдали для простых жителей города. Почти все помещения пройдены. Снова тамбур. Две спаренные гермодвери ведут в длинный бетонный коридор. Справа дверь к дополнительным ФВУ, дверь впереди - как мы догадываемся по чуть заметному дрожанию труб должна вывести в котельную. Открывается легко, истопники ходят сюда по нужде. Еще коридорчик с двумя дверями - одна из них ведет к электрощитовую котельной, а другая - квадратная небольшая гермодверь веден в вентгалерею, проходящую по всему периметру дома буквой "П". Сюда же выходят собственными дверками тоннели из оголовком, из стены, образующей внутреннюю сторону убежища, торчат воздухозаборники. Еще одна гермодверь из вентгалереи ведет в обычный подвал с трубами, канализационными стояками, с выходом наружу с торца дома. В полу подвала железные ступеньки, ведущие во "влажный" тоннель к насосной. Мы прошли весь левый отсек. Про правый отсек нечего добавить, он точно такой же, но отсутствует скважина водоснабжения, резервуары для воды, пройдя весь отсек, можно выбраться только в вентралерею, с другого ее края. Поднимаемся наверх, выходим на воздух тем же путем. Осмотр дома закончен.
СУББОТА, 16 сентября 1979 года.
Этот сентябрьский день ничем не отличался от других. Теплый и желтый. Димка шел из школы домой. Из ненавистной ему школы, где он восьмой год отсиживал за партой, скучая на уроках. Настроение у него было радостное - суббота, завтра можно не просыпаться по звону будильника, а полежать подольше под теплым одеялом, помечтать, вспоминая утренние сны. И субботний вечер всегда был для Димки каким то особенным, присутствовало ощущение маленького праздника. Путь от школы недолгий, знакомый подъезд, на третий этаж по лестнице, дверь своим ключом - в лицо знакомый запах коммунального коридора. Сложный запах - кухонный чад, постиранное белье, запах старой одежды, запах людей, живущих во всех пяти комнатах. Дверь в свою комнату - тут запах совсем другой - маминых духов, знакомых вещей, радостный, приятный запах. Окно задернуто легкой капроновой занавеской, на подоконнике цветы. В комнате прохладно, чисто, кровати прибраны - позаботилась мама. Мама у Димки работает врачом в районной поликлинике и четыре раза в месяц дежурит на "Скорой помощи". В такие дни Димка оставался на сутки за хозяина. Сегодня именно такой день. Портфель, мешок со сменной обувью сброшены в угол, повесить школьную форму на вешалку терпения не хватает - форма брошена как попало. Димка плюхается на свой диванчик и зажмуривается. Хорошо, спокойно на душе. Зеленые электронные часы на телевизоре (подарок папы - редкость в то время) показывают начало третьего. Впереди целый день еще! Можно с Сашкой пойти в кино… или просто погулять, шурша осенними листьями - по Погодинке, на Плющиху, затем на набережную реки Москвы, оттуда назад, до Лужников. Поболтать с приятелем. А можно никуда не ходить - поспать или почитать книгу…
Димка встал, прошлепал босыми ногами до холодильника, извлек кастрюлю с супом. Подумал секунду - есть не хотелось. Поставил кастрюлю обратно, натянул брюки, легкий свитер, одел ботинки. Три минуты - и он во дворе дома. Прошел мимо всех подъездов, обогнул дом. Сад за домом тянулся до железнодорожной насыпи. Димка посмотрел вдаль, в теплом сентябрьском воздухе кружились желтые листья, гремел длинный железнодорожный состав. Синицы, перелетая с ветки на ветку, пиликали, косились на неподвижно стоящего мальчика. Димка почему то вспомнил разговор со школьным приятелем, который рассказывал, что из метро можно легко пробраться в подвал любого дома в Москве, а под институтом биохимии на Погодинской вообще есть подземное озеро с теплой водой, зимой там можно искупаться, только делать этого не следует, потому что в это озеро якобы выбрасывают трупы преступников, над которыми ставят опыты в этом институте. Слушал Димка тогда внимательно, в душе посмеиваясь - вот врет то! Про трупы в тот же день рассказал маме. Мама только с досадой отмахнулась от него. И еще сказала, что он уже достаточно взрослый, чтоб отличать сказки от правды.
Неожиданно из-за клочковатых туч выглянуло солнце, лучики брызнули Димке в глаза, он зажмурился, в носу защекотало, захотелось чихнуть. Он отвлекся от размышлений по поводу правдивости рассказов про подземные озера, быстрыми шагами прошел вдоль всего дома, на углу повернул к входу в котельную. Котельная после летнего отдыха была уже запущена, но работала в полсилы, отапливая только детский сад. Димка прошел по асфальтированной крыше котельной, подошел к кирпичной будочке, деревянная дверь вела на лестницу, спускавшуюся вниз. Сегодня дежурил начальник, Петр Васильевич. Димка знал это, и смело побежал по ступенькам вниз. Внизу дверь была уже железная. Вошел внутрь. В лицо подул теплый ветер, Димка поплотнее прикрыл дверь за собой, постоял минутку, давая глазам возможность привыкнуть к полутьме. Шумно, говорить можно, но слышать, если только стоишь рядом с собеседником. Наискось пройдя машинный зал, Димка вошел в электрощитовую, оттуда в комнату дежурного. Петр Васильевич в своей обычной позе у стола читал газету. Увидев мальчика, улыбнулся, снял очки, кивнул на кушетку, мол, присаживайся. Пока пили чай, Димка долго рассказывал про школу, про свои обиды на учительницу физики, про то, как на физкультуре забрался по канату выше всех, почти под потолок и как физкультурник ругался и прочие мальчишеские секреты. Петр Васильевич слушал, не перебивая, изредка качая головой. Поболтать с начальником котельной Дима приходил часто. Дружеские отношения сложились между ними как-то сами собой. Первый раз сюда Димка пришел полгода назад, когда в их комнате прорвало батарею центрального отопления, да так и зачастил. Ему нравилось чувствовать себя взрослым, нравилось слушать рассказы Петра Васильевича про свою молодость, учебу, про войну… Мужского внимания мальчику явно не хватало - отец оставил их, когда Димке еще не было и года.
Пятница, 23 сентября 1979 года.
Димка вытащил старые брюки, свитер и дачную ветровку с капюшоном из тонкого брезента. Разложил все это на диване. Из под дивана извлек старый школьный ранец, стер рукавом с него пыль и расстегнув замочек, заглянул внутрь. С ним Димка проходил первые три класса. На дне до сих пор лежал сломанный карандаш, измятая тетрадка и физкультурные тапочки, из которых Димка давно уже вырос. Содержимое ранца было вытряхнуто и запихано обратно под диван. Сидя на корточках, Димка на полу расстелил газету, затем встал, подошел к комоду, выдвинул нижний ящик и осторожно извлек оттуда подарок Петра Васильевича - карбидную лампу, настоящую, трофейную, времен войны, черный лак местами облупился, стекло треснуло - тем не менее лампа исправно работала, давая яркий оранжевый свет. Димка поставил лампу на расстеленную газету, сам встал, надел тапочки и вышел из комнаты. Пройдя закопченный коридор, вошел на кухню, открыл дверку в грязном покосившимся шкафчике под раковиной, запустил руку в дальний угол, где среди пустых бутылок, горы грязных тряпок и газет была спрятана баночка с карбидом. Прикрыв дверку, Димка побежал обратно в комнату. Баночка встала на газете рядом с лампой. Димка глянул на свои измазанные побелкой, пылью, в паутине руки, вздохнул, и, взяв кусочек земляничного мыла, пошел в ванную. Заряжать лампу грязными руками ему казалось кощунственным. Вернувшись из ванной, он вытер руки большим полотенцем с нарисованными на нем петухами, и снова сел на корточки перед газетой. С трудом открыл туго завинченную крышку на банке, в нос ударил резкий запах ацетилена, но карбид был совершенно сухой, рассыпчатыми комочками. Открутив на лампе тяжелую медную крышку, Димка стал засыпать в нее карбид, помогая себе деревянной палочкой от мороженого. Засыпав карбид, Димка до отказа закрутил крышку, убедился, что регулятор, подающий в отсек с карбидом воду, закрыт, встал, взял с подоконника лейку с водой, из которой мама поливала цветы. Узкий носик лейки как нельзя больше подходил для заправки лампы водой. Осторожно наливая воду, Димка следил, как пузырек в водомерной трубке поднимался все выше и выше, пока не достиг верхней отметки. Завернув круглую, на цепочке, пробку, Димка критически оглядел прибор со всех сторон, поставил его на письменный стол. Лейку вернул обратно на подоконник, газету с пола скомкал, отнес в мусорное ведро на кухню. Достал их шкафа шерстяной носок, засунул туда банку с карбидом, поставил на дно ранца. Лампу аккуратно пристроил рядом. В ранец Димка засунул также сверток, в котором было несколько белых стеариновых свечей, четыре коробка спичек, моток веревки и большая плитка шоколада. Еще в ранец уместились вязаная шапочка, бутылка с водой и перочинный нож. Крышка с трудом, но закрылась. Димка надел ранец на плечи, подогнал по длине ремешки, ничего, довольно удобно, после чего снял ранец и поставил его возле двери. До встречи оставалось менее получаса. Снова вышел в коридор, прошел до телефона, снял трубку и набрал номер Сашкиной квартиры. Трубку взяли сразу, видимо, ждали звонка.
- "Сань, ну что, все без перемен, как договаривались?" - Димка немного нервничал, боялся, что в последний момент найдутся причины, мешающие экспедиции. Получив утвердительный ответ, положил трубку и вернулся в комнату. Быстро оделся, плотно зашнуровал ботинки. Проверил содержимое карманов - ключи на длинной бечевке, немного мелочи - ничего лишнего. Быстро прибрал следы беспорядка в комнате, надел ранец, вышел из комнаты, защелкнув замок. Как хорошо, что длинный коридор коммунальной квартиры был пуст. Два соседских пацана, близнецы, возились где-то во дворе, токарь Витя еще не пришел со смены и не начал колошматить свою беременную, истошно орущую жену, вредная, сгорбленная бабка Анфиса ушла на рынок. Димка закрыл дверь в коридор, запер на ключ, затолкав связку поглубже в карман ветровки. Вот он во дворе, быстро огибает дом, за домом, возле оголовка его ждет Сашка. При виде Сашки Дима с трудом сдерживает смех - выцветший от времени синий лыжный Сашкин костюм дополняют шапка - ушанка и летные очки - консервы. Отряд из двух человек двинулся через сквер в сторону железнодорожной насыпи.
Если двигаться параллельно железной дороге, через сквер за домом, вдоль дорожки, по направлению к Погодинской, то очень скоро упрешься в высокий забор одного из многочисленных НИИ. В этой, самой дальней части сквера и стоит неприметная бетонная будка, метра два в высоту, наполовину заваленная старой листвой. Можно всю жизнь прогуливаться в этом скверике, так и не замечая ее. Дверь в будку деревянная, окрашенная той же зеленой краской, что и скамейки на аллеях, смотрит на железнодорожную насыпь. По аллеям сквера прогуливались пенсионеры, мамы с колясками, вездесущие мальчишки лазили по насыпи к путям, подростки постарше играли в карты и пили пиво на лавочках. Никто не задавался вопросом, кем эта будка построена, зачем нужна, и что там, за зеленой, грубо окрашенной дверью. Никто также не обратил внимания на двух пацанов в странной одежде, сидящих неподалеку на лавке.
Свой первый визит к будке они нанесли еще в конце августа, тогда уже стало ясно, что в один день туда проникнуть вряд ли удастся. Дверь была закрыта на навесной, черным калачом, замок, массивные проушины надежно были привинчены к косяку. Пришлось пилить дужку замка, на что ушло два или три вечера. После того как замок был перепилен, снят и спрятан в листве возле будки, выяснилось, что дверь то ли разбухла от сырости, то ли ее перекосило, но открыть ее, сколько ребята не тянули плохо привинченную ручку, не удавалось. Пришлось раздобыть шоферскую монтировку, заточить один конец ее, так, что бы получилась острая плоская лопатка. На борьбу с дверью ушел целый вечер. По миллиметру, со скрипом и треском, дверь все же поддалась, открыв ребятам нутро будки. Было уже часов одиннадцать вечера, смеркалось, в воздухе с визгом кружили стрижи. Сквер был пуст. Распахнув злополучную дверь, Димка сделал шаг внутрь. Потянуло холодным, сырым воздухом с запахом шпал. Стены будки были покрыты черным, грязным налетом, с капельками воды, в бетонном полу был квадратный люк, закрытый решеткой с редкими массивными прутьями. Ребята зажигали спички, бросая их сквозь прутья решетки вниз. Темнота на очень короткое время озарялась светом, давая возможность разглядеть железную лестницу, уходившую отвесно вниз. Пролетев метра три вниз, спички падали на мокрый бетон и с шипением гасли. Снять решетку с люка было можно, открутив четыре массивные гайки по углам. Подходящего ключа у ребят не было, но если бы даже они его и раздобыли, вряд ли им удалось стронуть с места гайки, которые лет двадцать никто не отворачивал. Прикрыв дверь, они разошлись по домам. Назавтра, после школы Димка пошел к Петру Васильевичу за советом. В тот же вечер, Димка один пробрался в будку, прикрыл за собой изнутри дверь. Зажег с третьей или четвертой попытки свечу - поток холодного воздуха из люка гасил пламя, свечу установил в импровизированный светильник из консервной банки с вырезанной стенкой. Из пакета достал тряпку, протер четыре болта с гайками по краям люка от влаги, после чего разорвал тряпку на четыре полоски. Достал из кармана майонезную баночку, закрученную крышкой. Банка наполовину была наполнена желтоватой жидкостью - это был керосин. Осторожно, стараясь не устроить пожара от свечи, Димка поочередно намочил полоски ткани в керосине и обмотал ими торчащие по углам болты с гайками. Проделав это, он достал школьную деревянную линейку, приложил к граням одной из гаек. Тридцать восемь миллиметров! Вот такой ключ понадобится в скором времени. Закрыв керосин, задув свечу, Димка покинул будку, оставив гайки отмокать с керосином до завтра. Где раздобыть ключ? Попросить у Петра Васильевича? Тот не откажет, но Димке не хотелось злоупотреблять его расположением. Купить? Но где? Ответ нашелся сам собой. В Лужниках, на конечной остановке троллейбусов Димка с Сашкой были сразу после окончания школьных занятий. В парламентарии был выдвинут Сашка, как более общительный. Усатый механик, от которого несло перегаром, долго не раздумывая, назначил цену - пять рублей. Пересчитав всю наличность, ребята смогли набрать только четыре рубля с копейками, что, впрочем, нисколько не смутило их оппонента. Возвращались счастливые, Димка крепко сжимал в руке завернутый в газету драгоценный ключ. Но одного ключа мало, нужен еще и отрезок трубы, который, будучи надетый на ключ, увеличит рычаг, дав возможность наконец то стронуть гайки с места. Субботний вечер, помимо теплой осенний погоды хорош следующим за ним выходным днем. В скверике много народа, но ребятам без труда удается проникнуть в бетонную будку, прикрыв за собой дверь. Кусок трубы лежит тут же, снаружи, присыпанный листьями. Сразу взять в будку его позабыли, и теперь снова приходится открывать дверь, которая при этом издает ужасный скрип. Вдвоем тесновато, свечка горит неровным пламенем. Дима прилаживает ключ, тянет, потом одевает на ключ обрезок трубы. Тянет на себя. Сашка упирается в трубу обеими руками и толкает. Гайка неожиданно легко срывается с места, делая пол-оборота. Димка достает из кармана спичечный коробок с солидолом, прямо пальцем мажет на резьбу густую смазку. Гайка сдается без проблем. Еще две гайки откручены подобным способом. Последняя, четвертая, по закону подлости никак не хочет отворачиваться. Неудобна она еще тем, что, отворачивая три гайки до того, можно было упираться спиной в бетонные стены будки, тут же упираться приходится в дверь, которая то и дело норовит распахнуться. Полчаса проходят в муках. Кожа на руках в некоторых местах содрана. Маленький перерыв. Следующие полчаса похожи на предыдущие… Решено сменить тактику. Тряпочка смачивается остатками керосина из банки, обматывается вокруг гайки и поджигается. Маленький костер горит минут пять. Становиться жарко. Дима прутиком мажет солидол на упрямую гайку, смазка шипит на горячем металле. Все в этом мире когда нибудь заканчивается. Вот и гайка откручена на несколько оборотов. Дальше не идет - болт погнут, сорвана резьба. Впрочем, это не важно. Держащаяся на одном болте решетка легко сдвигается в сторону. Проход свободен! Сашка опускает в открытый люк банку со свечей - железная лестница вертикально, двумя пролетами, уходит вниз, метра на три - четыре, далее в сторону идет бетонный тоннель в рост человека. Но… Хватит на сегодня. Инструмент из будки убран, дверь снова плотно закрыта, замок с перепиленной дужкой повешен на прежнее место, создавая впечатление целого. Ребята расходятся. Дома Димку еще ждет разговор с мамой, которая догадывается об увлечениях сына.
Экспедиция состоялась через месяц (он был нужен на успокоение родителей и подготовку снаряжения). …Отряд из двух человек продолжает движение вдоль железнодорожной насыпи. Вот и конец сквера, вот и тупик, образованный забором НИИ биологической химии. Замок на двери в нетронутом состоянии. Димка снимает его, закапывает в листья. Сашка рывком открывает дверь, при этом на ребят с косяка сыплется всякий мусор. Вот дверь закрыта изнутри. Сашка зажигает свечу - все без перемен. Люк по прежнему сдвинут в сторону, на мокром бетоне лежит обгорелая тряпка. Димка снимает ранец, достает из него карбидку. На пузатом резервуаре медный кружочек с делениями, соответствующими интенсивности поступления воды к карбиду. Димка поворачивает его. Через несколько секунд появляется едва различимое побулькивание. Нажимается рычажок с другой стороны лампы, кремневый запал дает снопик искр, ацетилен вспыхивает длинным копящим пламенем. Отрегулировав подачу газа, Димка ставит лампу на бетонный пол. Надевает перчатки, наполовину спускается в люк. Стоя на небольшой площадке из арматурных прутьев, берет из рук Сашки ранец, потом карбидку. Спускается еще на пролет вниз. Сашка лезет следом. Ничего себе, нормальный тоннель в полный рост. Под потолком ржавая труба с прикрепленными к ней светильниками. Стекло разбито, лампочек нет. Сашка поднимает голову и видит, что труба поднимается вверх к потолку будки, там тоже имеются остатки лампочки. Выключателя на стенах нет, видимо, свет включался где то в другом месте. Тоннель идет в направлении территории НИИ. С потолка падают капли воды. Мокрые бетонные стены блестят в свете тихо шипящей карбидки. Тут значительно холодней, чем на улице. Отряд продвигается вперед. Через несколько минут ребята упираются в стандартную, только очень ржавую гермодверь. Саша лезет было в рюкзак за разводным ключом, как Димка замечает, что дверь не заперта, даже приоткрыта. В цель можно свободно просунуть руку, ощущается сильный ток воздуха с той стороны. Ребята упираются в гермодверь плечами, но открыть удается только на треть - через это пространство приходится пробираться, сняв рюкзаки. Димка пролез первым. Он оказался на полукруглом металлическом мостике. С двух сторон к мостику примыкают лестницы. Одна из них ведет наверх. Димка поднял голову. Метрах в пятнадцати над головой через решетки пробивается дневной свет. Там же поперек ствола видна балка, на ней лебедка, трос с крюком. В это время Сашка протиснулся сквозь щель, взял стоящую возле ног карбидку, перегнулся с ней через перила мостика и посветил вниз. Дима почувствовал, как у него похолодела спина. Ствол с лестницей по краям уходил вертикально вниз, насколько хватало света лампы. Где - то внизу журчала вода. Дна видно не было. Решено было продолжить спуск. Из ранца была извлечена веревка, отрезан кусок метров пятнадцать длиной, один конец был пропущен в кольцо карбидки. К другому концу Сашка привязал легкий горный карабин. Насколько позволяла веревка, карбидку опустили вниз. Первым в бездну пошел Димка. Спустившись на один пролет вниз, он, стоя на площадке, взял в руки лампу. Сашка отстегнул карабин, бросил веревку. Теперь он сам спустился до площадки, где стоял Димка. Вновь первой опустили лампу, внимательно осматривая лестницу, по которой предстоял их путь. Сами шли следом, до следующей площадки. Шум текущей воды все усиливался. Через каждые два пролета отдыхали несколько минут. Хотелось пить, Димка достал из ранца взятую из дома бутылку с водой. Съели шоколад. Двинулись дальше, то есть вниз. Еще, через несколько пролетов достигли дна ствола. Полностью обессиленные, ребята присели на железные ступеньки, погасив лампу. Наверху шахты дневной свет был едва различим. Димка прикинул в уме - они прошли не менее десяти - двенадцати пролетов метров по пять, да еще когда вышли в ствол, над ними метров пятнадцать уже было. Отдыхали молча, без разговоров. Каждый думал, как нелегко будет отсюда выбираться. Мальчишкам всего по четырнадцать лет! После короткого отдыха обследование системы решено продолжить. Зажжена карбидка. Ее свет кажется невыносимо ярким после тьмы, на стенах обозначились резкие тени. Дно представляло из себя решетку из толстых прутьев, под решеткой было еще пространство, затопленное водой. В сторону вел короткий и широкий тоннель. По нему отряд двинулся от ствола. Дорогу перегородила гермодверь - бабочка, створки которой были распахнуты настежь. Далее решетка на петлях, вместо замка - ржавый болт. За решеткой круглый тоннель из тюбингов, диаметром метра три, по которому с шумом движется поток воды. По сторонам выше уровня воды железные мостики тянуться в обе стороны тоннеля. Картина в свете карбидки была завораживающая! Меньше всего отряд ожидал встретить подземную реку! Постояли, посмотрели. Двинулись вниз по течению. Тоннель плавно изгибался, скорость течения становилась все меньше, в конце концов вода текла совсем беззвучно, течение можно было обнаружить, опустив в воду руку. По тоннелю ощущалось движение воздуха, дышать было легко, однако какой то странный "химический" запах прочно держался в воздухе. Экспедиция по "влажному" тоннелю длилась минут двадцать пять, за это время было пройдено, по расчетам ребят, не менее километра. Поток воздуха в лицо усиливался, запахло рекой. Круглый тоннель из тюбингов закончился бетонной стеной с проходом, к которому вела короткая лесенка из скоб. Вода уходила в железобетонную трубу в бетонной стене. Поднявшись по скобам, через проход в бетоне ребята вошли в тоннель, полукруглым полом которого являлась труба, по которой текла вода. Еще через два - три метра впереди Сашка увидел дневной свет. Погасив лампу, отряд подошел к решетке, за которой плескались воды реки Москвы. Напротив были видны Воробьевы горы, поросшие желтеющими деревьями. Все произошедшее казалось невероятным. Спуститься на такую глубину, чтобы оказался у воды! Димка посмотрел на часы. Экспедиция продолжалась общей сложностью более четырех часов. Только сейчас ребята почувствовали, как они устали. А ведь еще предстоял путь назад. Ребята зажгли лампу, внимательно осматривая потолок и стены в поисках люка на поверхность. Похоже, других выходов из тоннеля не было. Пришлось возвращаться. Путь назад, до ствола показался совсем короткий. Когда прошли "бабочку" и оказались на дне семидесятиметровой бездны, стало совсем грустно. У Димки сильно болело левое запястье, поврежденное во время спуска. Ребята решили не рисковать, а все же попытаться найти другой выход. Достали из ранца свечи, карбидку погасили, чтобы та немного остыла перед зарядкой. Допили воду из бутылки, оставив немного для светильника. Димка открутил крышку, вытряхнул превратившийся в известь карбид, достал из ранца банку и перезарядил лампу. Ребята поднялись на ноги. Димка с радостью отметил, что ранец стал значительно легче. Свечи погашены, светильник горит ровным сильным светом. Несколько минут - и отряд направился вверх по течению. Через каждые примерно пятьдесят метров тоннель поднимался вверх с уклоном, вода в этом месте, скатываясь вниз, образовывала небольшой шумный водопад. Направо под острым углом уходил "сухой" тоннель из тюбингов меньшего диаметра, метров через двести заканчивающийся гермодверью. Дверь с первой попытки не поддалась, но по запаху шпал и шуму ребята догадались, что ведет она в тоннель метро, видимо, в перегон между станциями. Вернувшись во "влажный" тоннель, они продолжили путь вверх по течению. Вскоре путь отряду перегородила металлическая решетка, за которой тоннель заканчивался (в общей сложности они прошли вверх метров пятьсот), но с правой и с левой в тюбингах виднелись две небольшие, открытые гермодвери, ведущие к бетонным лестничным пролетам наверх. Поднявшись по лестнице, состоящей из четырех пролетов под прямым углом друг к другу, ребята вышли на открытое пространство. Вначале они не поняли, где оказались. Света карбидки не хватало, чтобы осветить целиком гигантский подземный зал, в середине которого блестела поверхность воды, по бокам на разных уровнях шли многочисленные лестницы и площадки. Площадь сооружения превосходила любую смелую фантазию, и сравнима была с футбольным полем на крупном стадионе. Вдалеке слышался шум работающих механизмов. Отряд двинулся по периметру подземного водоема. Достигнув противоположного края, ребята увидели короткий сводчатый тоннельчик, в конце которого горел электрический свет. Димка кинулся туда первый и застыл как вкопанный. Тоннель вел к другому такому же гигантскому подземному залу с озером, только освещенным тусклым светом электрических ламп по периметру. Полоска бетона метра четыре отделяла ребят от воды, на поверхности которой чуть покачивалась небольшая лодка с веслами, привязанная к ограде водоема из железной трубы. Тут же стояла деревянная скамейка, на которой находился открытый ящик с колбами и пробирками. В ящике лежал блокнот с записями, видимо, речь шла о заборе проб воды. Последняя запись была датирована сегодняшним числом. Димку начало трясти. У него просто подкосились ноги. Он с предельной четкостью представил себе, что произойдет, если их поймают вот прямо тут, с карбидной лампой, монтировкой и разводным ключом в сумке. Стараясь не шуметь, ребята вернулись через проход в темный зал, где по крайней мере они были бы не на виду. Лампу погасили, сидели на своих рюкзаках, обдумывая возможные варианты отхода. Самое простое решение - назад, через влажный тоннель до ствола, 70 метров по лестницам вверх - и вот ты уже в скверике возле дома. Этот вариант оставался на крайний случай. Рука у Димки распухла, сильно болела и почти не действовала. Подъем с такой рукой равносилен самоубийству. Можно было заняться обследованием "влажного" тоннеля, у реки, где он ближе к поверхности. Наверняка там есть более простые лазы наверх, тем более, что во время движения по тоннелю ребята отметили несколько боковых тоннелей и гермодверей. Вариант хороший, обещающий новые приключения, но заряда карбидки хватит в лучшем случае, часа на три, три с половиной. Остаться без света, только со свечами тоже ничего хорошего не сулило. Можно было двинуть вперед и поискать выход там. Но здесь слишком велика опасность "засветиться", нарваться на охрану. Димка посмотрел на часы - светящиеся стрелки показывали половину двенадцатого. Впереди вся ночь, но утром, к приходу мамы, он должен быть дома.
Все произошло в один момент - в первом темном зале, где прятались ребята, загорелся свет. Желтый свет тусклых лампочек осветил гигантское подземелье. Ребята, схватив вещи, кинулись в ближайшую нишу в стене, которая оказалась коротким кабельным коллектором, заканчивающимся глухим тупиком. Кабели уходили в два массивных шкафа, стоящих у стен. Позиция была выбрана удачно - здесь, в полутьме их не так было видно. На другом конце зала послышались голоса. Сашка осторожно выглянул. Двое рабочих в синих комбинезонах двигались в их сторону. Один из них, остановившись, шумно помочился в озеро. Пройдя половину пути по периметру зала, рабочие остановились у широких гермоворот. Один из них начал вращать ручку привода, послышался характерных звук открываемой массивной двери, в зал ворвался шум работающих механизмов - видимо, за гермоворотами находилась станция перекачки. Оба рабочих вошли внутрь, открыв таким образом путь к отступлению. Димка, а за ним Сашка кинулись в проходу во второй зал с лодкой. Вошли, огляделись - вроде никого. Быстрыми шагами пошли вдоль воды, оглядываясь по сторонам. Такие же гермоворота с ревущими насосами за собой - значит, скоро рабочие придут и сюда. Чуть дальше широкая лестница, состоящая из нескольких ступенек, вела к хорошо освещенному тоннелю, отходившему в сторону под прямым углом от зала. Стены тоннеля выложены белым кафелем, внизу у пола по кафелю желтой краской вдоль всего тоннеля проведена аккуратная полоса. На стене висел черного цвета телефон. В небольшой деревянной рамочке за стеклом находился список номеров. Димка прочитал - "список внутренних телефонов объекта." И далее:
- проходная 34-78
- комендант объекта 34-00
- насосная 1 34-06
- насосная 2 34-88
- насосная 3 34-57
- насосная 4 34-04
- отстойник главный 33-01
- отстойник северный 33-91
- отстойник южный 35-02
- механики 34-57
- вентиляция 34-55
- лифтеры 33-51
- электрики 34-99
- лаборатория 33-11
- начальник охраны 33-00
- диспетчерская 33-02
- служба охраны зоны "А" 33- 32
- служба охраны зоны "Б" 33-25
Прочитанное не оставляло сомнений в серьезности и масштабе того объекта, на который они попали. По кафельному коридору они не пошли - слишком уж он отдавал казенным советским учреждением. Двинулись вдоль воды. Несмотря на опасность, восторгу Димки не было предела - оказаться в таком месте! На секунду остановившись, он огляделся - зал представлял из себя бетонный прямоугольник, длина его была больше двухсот метров, ширина не менее ста. Большую часть этой площади занимал бассейн с водой, на поверхности воды была заметна небольшая рябь, в центре озера располагался небольшой "островок", к которому вела бетонная дамба, с ограждением из железных прутьев. По дамбе к "островку" шла толстая железная труба, крашеная в серый цвет, с "островка" труба уходила под воду. Над головой по периметру зала на разной высоте располагались железные "мостики". По этим мостикам, оставляя места для прохода человека, шли многочисленные кабели. Высота потолка составляла десять - двенадцать метров. Потолок серый, бетонный, в нем несколько огромных вентиляционных отверстий, затянутых металлической сеткой. Периодически попадались двери с табличками. В конце зала в углу открывался ход на лестницу, уходящую вверх. Ребята пошли по ней. Поднимались довольно долго, на высоту примерно четвертого или пятого этажа стандартного дома. Лестница привела их к ржавой металлической двери, закрытой на проволоку. Открутив проволоку и открыв дверь, они вышли в очень длинный узкий коридор, слабо освещенный, и на их счастье, пустой. Пол был выложен кирпичного цвета плиткой, стены и потолок покрашены зеленой, местами вздувшейся краской. Вдоль стен, под потолком тянутся вентиляционные короба, трубы, кабели. Пахло сыростью. Справа и слева в коридор выходили двери каких то служебных помещений. Пройдя половину коридора, они увидели двери лифта, сверху, словно в подтверждение, красной краской была сделана надпись - "лифт 4". Лифт выглядел совершенно обыкновенным, как в обычном жилом доме. Даже кнопка вызова ничем не отличалась. Пройдя еще какое то расстояние, отряд уперся в разветвление коридора в виде буквы "Т". Повернули налево. Прошли мимо двери с надписью "лаборатория", еще немного - коридор заканчивался незапертой дверью, ведущей к лестнице. Ничем не примечательной, бетонной, состоящей из отдельных пролетов, по квадрату закрученных вокруг сетчатой шахты лифта. Дверей у шахты на этом уровне не было, однако было видно, что кабина может опускаться ниже уровня, где стояли ребята. В шахте лифта горели лампочки, чувствовалось слабое движение воздуха. Наверх по лестнице решили не ходить - слишком чистые были ступени, слишком аккуратно были выкрашены стены, все лампы были закрыты молочными плафонами. В воздухе витала угроза встречи с обитателями объекта. С той стороны коридора, откуда пришел отряд, тянулись две трубы огромного диаметра, выкрашенные серой краской. На лестнице они изгибались под прямым углом и уходили вниз, параллельно лифтовой шахте. Пол в месте ухода труб на нижний уровень представлял из себя рифленый металлический лист примерно три на два метра, в углу у стены наблюдался распахнутый люк с гостеприимно приваренной лестницей из толстых прутьев. Спустившись по этой лестнице, ребята увидели, как трубы угодят в широкий бетонный тоннель, располагаясь под потолком. Вход в тоннель был перегорожен решеткой, которая была незапертая. Такое ощущение, как будто на данном объекте замки и запоры вообще не признавали. Тоннель был слабо освещен, уходил в сторону от лифтовой шахты. Кое-где под ногами попадались лужи с водой, в некоторых местах вода капала с потолка и тонкими ручейками стекала по стенам. Пройдя метров двести вперед, ребята заметили перемену вокруг себя - воздух был явно застойный, насыщенный испарениями, пахло подземельем. Легкий запах химических реагентов, ощущаемый во всех помещениях объекта, исчез. Освещение закончилось, дальнейший путь был подсвечен карбидкой. Стены, пол и потолок были из серого бетона, видимо, очень высокого качества, даже без намека на разрушение, сечение тоннеля имело форму пятиугольника - как в доме с двухскатной крышей и без потолка. Вскоре тоннель закончился дверью, ведущей в очередной кабельный коллектор из округлых тюбингов. Начинало казаться, что хитросплетению тоннелей, переходов, кабельников не будет конца. Ребят не переставал поражать размах и масштабность подземного строительства. В сам коллектор не пошли - он был наполовину затоплен водой. Внимание привлекла необычная гермодверь на стене бетонного тоннеля - выкрашенная в защитный цвет она напоминала половинку консервной банки цилиндрической формы, которую приставили к стене. В центре двери располагался штурвал. Дверь удерживалась на трех гигантских петлях, густо смазанных солидолом. На полу полустертой красной линией был очерчен сектор, который занимает дверь в открытом состоянии. Мимо такой замечательной конструкции пройти было просто невозможно! Ребята налегли на штурвал. Механизм был в принципе, исправен, но штурвал вращался крайне туго. Еще через пол-оборота он остановился совсем. Первым опомнился Сашка, заявив, что ближайшие двадцать минут они заняты тем, что намертво задраивают эту и без того закрытую дверь. Смеялись долго, до слез, в шутку предлагая друг другу постараться покрутить еще. Обратно штурвал пошел легче, забавно было смотреть, как эта тяжелая, весившая, пожалуй, полтонны дверь медленно отодвигается от своего железного косяка. Затвор открыт, но приходится налегать вдвоем, чтобы распахнуть металлоконструкцию на расстояние, достаточное для прохода. Первым в проем шагнул, как всегда, Димка. Достаточно было беглого осмотра, чтобы понять, что попали они в огромное и отлично оборудованное бомбоубежище. Сразу за полукруглой дверью располагался коридор, ведущий к двум тамбурам, служившим, в свою очередь, проходами в разные зоны бункера. Пройдя несколько больших залов, содержащих в себе двухъярусные деревянные нары для размещения людей, ребята вышли к следующему тамбуру, за которым начиналась новая череда подземных помещений. Доскональный осмотр бункера решено было отложить до следующей экспедиции, учитывая ограниченный ресурс карбидки. Впрочем, в убежище действовало электрическое освещение, повернув выключатель, Сашка зажег ряд порядочно запыленных плафонов под потолком. Двигаясь к выходу, ребята заглянули еще в несколько комнат - стеллажи с деревянными ящиками, коробки с оборудованием для химической и радиационной разведки, имущество передвижного медицинского госпиталя и многое другое. Нижние ящики хранили на себе следы действия воды, видимо, эти помещения были частично затоплены. Отряд вернулся в бетонный тоннель, старательно закрутив штурвал на пузатой гермодвери. За несколько минут дошли до лифтовой шахты, вылезли через люк на лестницу. Обратный путь до развилки и дальше по коридору.
Коридор заканчивался небольшим залом. Тут уже было темно, пришлось снова зажигать карбидку. В свете карбидки с одной стороны зала ребята рассмотрели довольно широкий трап из железных ступенек, спускающийся вниз, а с другой - еще один лифт. Надпись гласила "лифт 2" и "технологический этаж". Возле двери горел глазок "занято" и судя по звуку, кабина лифта была в движении. Не дожидаясь прибытия кого-либо из персонала объекта, ребята побежали к трапу. Спустившись метра на три вниз, отряд вышел в очередной коридор, который, расширяясь в конце, привел их к гермоворотам. Гермоворота были устроены так, что, открываясь, они уезжали в нишу в стене, не занимая, таким образом, пространство перед собой. Справа на стене висел телефон, электрический щит с кнопками "закрыть", "открыть", "стоп", горела лампочка "герметично". Сами ворота, как и большинство металлоконструкций на объекте, были выкрашены в серый цвет, надписи красной краской гласили: "зона Б", "генераторная", и "аварийный выход № 4". Решено было отправится на поиски этого выхода. Димка подошел к щитку и нажал кнопку "открыть". Послышался звук работы гидронасоса, дверь мягко подалась вперед и начала сдвигаться в сторону. Лампочка "герметично" погасла. Вместе с началом движения двери резко и неприятно зазвенел звонок, предупреждая о разгерметизации. В тишине этот звук казался оглушительным. Димка резко ударил по кнопке "стоп", звонок затих и дверь прекратила свое движение. Образовавшейся щели было более, чем достаточно для свободного прохода внутрь. В лицо ребятам подул воздух с запахом солярки, машинного масла. Сашка нашел выключатель на стене и зажег свет. В зале на бетонных постаментах были смонтированы четыре огромных дизеля, от которых в стену уходили гофрированные трубы выхлопа. Времени и сил разглядывать многочисленные механизмы у ребят не было, пройдя между дизелями в другой конец зала, они увидели на стене надпись "ВШ 3. Запасной выход". Красная стрелка указывала небольшую, квадратной формы гермодверь, с одним четырехугольным запором в центре. Разводной ключ с легким пощелкиванием вращал четырехугольник. Дверь все больше отходила от своей стальной рамы. Сложность состояла только в том, что на двоих у ребят было только три руки. В кабельном коллекторе, куда попал отряд, было темно, под ногами тек небольшой ручей. Очень скоро, метров через пятьдесят, в сторону отделился небольшого диаметра тоннельчик из тюбингов, над ним висела грязная эмалированная табличка - ВШ 3. Через открытую дверь - бабочку тянуло свежим воздухом. Ребята отправились в путь по тоннелю, навстречу выходу. Вот они на дне вентиляционной шахты, сколько над ними - сказать трудно, на улице ночь, а слабого света карбидки хватает только на то, чтобы освещать бетон под ногами. Ствол ВШ квадратный, часть его отгорожена решеткой, в решетке прорезана дверь. Ни замка, ни проволоки. У ребят почему то создалось впечатление, что этим путем на объекте часто пользуются. Два шага вперед и ребята увидели кабину подъемника. Как у грузового лифта, только еще больше. Двери у кабины были распашные, внутри металлический пол покрыт листом грязного картона. Три кнопки всего - вверх, вниз и стоп. Правда, на стенке кабины висел телефон, такой же, как и в нижних помещениях объекта. Недолго думая, уверенный, что подъемник не работает, Сашка ткнул кнопку "вверх". Кабина тут же пришла в движение, ребята даже испугаться не успели. А что там, наверху? Охрана с автоматами? Милиция? Кабина медленно, но упорно ползла вверх по бетонному нутру ствола. Подъем продолжался довольно долго, не менее пяти минут. Поднявшись наверх, кабина остановилась с громким щелчком. Через сетку ребята увидели, что оказались вверху ствола, внутри огромного вентиляционного киоска. Вышли из кабины. Подергали дверь наружу - закрыто, наверное, снаружи. Остается только ломать пластины металлических жалюзи. Карбидка едва горела, в ее свете Димка, задрав голову, осматривал верх киоска в поисках наиболее подходящего для взлома места. Тут взгляд его упал на массивную железную рельсу, поперечно пересекающую киоск как раз над пропастью ствола. В тех местах, где рельса выходила наружу за пределы киоска, в жалюзи были проделаны окошки, закрытые сетчатыми дверками. С одного края створки дверок были приварены к рельсе, а с другого были стянуты на проволоку. Взобраться наверх - дело десяти секунд, даже с больной рукой. Сашка раскрутил проволоку руками - створки спокойно распахнулись, будто бы только и ждали этого. Ребята спрыгнули вниз, с высоты двух метров, на мягкий ковер из опавших листьев. От радости даже не огляделись вокруг. Сняв рюкзаки, они присели отдохнуть возле ВШ. Димка предусмотрительно запушил карбидку, которая исправно светила им всю экспедицию. Вокруг них стояла удивительно теплая сентябрьская ночь. На черном небе мерцали начинающие блекнуть к утру звезды. Болели уставшие мышцы рук и ног. Хотелось пить. Сашка встал первым, помог подняться от усталости начинающему скисать Димке. Не пройдя и десяти шагов, ребята поняли, что попали на территорию стадиона "Лужники". Через небольшой сквер виднелись открытые теннисные корты, чуть дальше темнела громадина малой спортивной арены.
…Едва хватило сил перелезть через высокий забор стадиона. Дорога до дома заняла не более десяти минут, город спал, по пути ребята не встретили ни одного человека. Расстались во дворе дома. Стараясь не шуметь, Димка поднялся по лестнице, открыл дверь, тихо прошмыгнул в свою комнату. Включил свет, взгляд его упал на часы - начало шестого. Стянул с себя грязную одежду, аккуратно сложил ее в большой полиэтиленовый пакет, затолкал под диван - стирать не было ни сил, ни времени. Потом он почти час мылся под горячем душем, старательно оттирая грязь с лица, шеи, с рук. Потом сидел перед холодильником прямо на полу, ел холодную картошку, вареную колбасу, перочинным ножом отрезая от батона толстые ломти. Выпил полкувшина сваренного мамой накануне компота. Лежа в постели Димка вспоминал подземную экскурсию, потом заснул с полной уверенностью, что все произошедшее было не с ним.
2003 (C) Antigrav
(C) http://snglwl.by.ru/hist_d.shtml
Москва. Город контрастов. Широкие проспекты, скверы, фонтаны. Монументальные здания, памятники. Но стоит зайти во двор, то глазу предстает совсем другая картина - дом, отделанный с фасада гранитом, выглядит серой кирпичной глыбой, в огромном дворе с детской площадкой растут приземистые грибы оголовков, в сторонке, у забора, как бы стесняясь, пристроилась ВШ метро, обдавая проходящих мимо теплым воздухом с запахом шпал и креозота. Разные будочки с железными дверцами и решетками - жалюзи. Целое поколение людей (и не одно) выросло в этих дворах. Подрастали мальчишки, оканчивали школу, уходили в армию, возвращались, обзаводились семьей. И вот уже на тесной, закопченной коммунальной кухне сушатся пеленки. Начало новой жизни…
Хамовники. Старый сталинский дом чуть в стороне от шумной Пироговки. Построен в 1950 году, строили зеки. Хорошо строили, на совесть, иначе было нельзя. Дом стоит буквой "П", одна грань его выходит на Новодевичий проезд, "перекладина" смотрит на прямую, как шпала, Погодинскую, а другая грань выходит в тихий сквер, за которым сквозь зелень листвы проглядывается насыпь окружной ж/дороги. Дом шестиэтажный. Мы сидим на крыше, на пожарной площадке, сваренной из почерневших от времени и воды арматурных прутков. От нагретых за день жестяных листов крыши поднимается тепло. Взгляд устремлен на запад, весь Новодевичий монастырь как на ладони, его резные стены и пряничные башни отражаются, дрожат в водах пруда. Голубые ели, давно переросшие крепостную стену, замерли в безмолвии. Безветренно, лишь грохот проходящего вдали транспортного состава нарушает вечернюю тишину. Поворачиваем голову направо, на север - видим красную кирпичную трубу котельной, возвышающуюся над уровнем крыши еще метров на 10, на выступы кирпича периодически присаживаются отдохнуть стрижи. Вот уже 30 лет, как дом имеет центральное отопление, котельной нет и в помине, но без трубы дом потерял бы часть своего облика, впрочем, причина, по которой трубу оставили гораздо более банальна - лень было ломать. Сидим, курим. Сигаретный дым колышется возле нас, легким облачком, остывая, спускается вниз. Проделаем экскурсию сверху вниз, рассмотрим дом попристальнее. Мы на чердаке. Пахнет пылью, голубями, солнечные лучи пронизываю пыльный воздух. На чердак издавна сносился всякий хлам - тут и жестяное корыто, и сломанный детский велосипед, спинка железной кровати с никелированными шариками, потускневшими и запыленными. Здесь живут голуби, их кладки тут же, маленькие голубые яйца, или уже вылупившиеся уродливые птенцы. Еще на чердак выведены трубы отопления, краны для стравливания воздуха и пара. Чердак образует единое пространство над всем домом, по нему можно прогуливаться из одного подъезда в другой. Здесь часто бывают дети - забегают во время игр, или просто от любопытства, разговаривают шепотом, пугаются каждой тени, возвращаются домой с горящими от пережитого приключения глазами. Дальше идет 6 этаж. Здесь коммуналок почти нет, люди живут в больших отдельных квартирах. Начальники всех мастей, доктора наук, военные - те, кого государство не посмело селить в коммуналки. Тут чисто. У многих домработницы, персональные машины с шоферами, все атрибуты богатой и не-совковской жизни. С 5 по 2 этаж - обычные многокомнатные коммуналки, которых десятки тысяч по Москве. Планировка во всем доме стандартная - от входной двери начинается длинный коридор, справа и слева двери в комнаты (их от 3 до 8), в торце коридора - ванная комната и туалет, направо - выход на черную лестницу, налево - кухня. Перед входной дверью кнопка с приколотой бумажкой, какому жильцу сколько звонков. Коридор с закопченным черным потолком, с пола до потолка заваленный вещами. У черного хода телефон в карболитовом корпусе, тяжелая трубка соединяется с аппаратом шнуром в засаленной тряпичной оплетке. Крашеная грязно-зеленого цвета стена у телефона, исписана, масса бумажек приколота к торцу стоящего рядом шкафа. Так уж повелось - в центре города, какая бы коммуналка не была, она была телефонизирована в обязательном порядке. Эх, каких только разговоров не слышал аппарат за годы своей работы. Робкие признания в любви, и пьяные бредни, и известия о смерти родственников, угрозы, слезы, радостный шепот, удивление. Кажется, не осталось в человеке эмоции, которая обличенная в слова не прошла бы электрическим сигналом от микрофона в черной трубке, провода на роликах, идущего вдоль коммунального коридора на лестницу, ныряющего в лючок в стене, бегущего на первый этаж, где стоит тяжелый чугунный кроссовый шкаф, далее в одетом в свинец кабеле под двором, улицей трамвайными путями направляющегося к телефонной станции - шаговой, а далее - по всему городу и стране. И не знает телефон, что пройдет совсем немного времени, и ненужный, он будет снесен на чердак вездесущими мальчишками, играющими к казаков-разбойников, а оттуда, вместе с остальным хламом будет погружен в полуторку, вывезен на городскую свалку. Телефонный кабель с наростами коридорной пыли будет сорван, на вновь оштукатуренную стену ляжет тонкий и незаметный ПВХ шнур. Но может все будет и по другому - телефон на свалке своим раритетным видом привлечет любителей старины, его извлекут из груды мусора, привезут домой, вымоют и он займет свое место в музее истории Москвы, рядом со своими более прогрессивными потомками.
В комнатах живут люди. Разные. Так как дом расположен в тихом центре, совсем уж спившихся работяг сюда не селили, но людям надоедал коммунальный быт, всеми силами они старались разъехаться, получить пусть маленькую, но отдельную квартиру. В результате непрекращающейся человеческой ротации на совсем в доме оседали пенсионеры, пьянь, которой все равно где жить, одинокие матери с детьми, отчаявшиеся встретить свое счастье или просто случайные временные люди. Соответственно и комнаты выглядели в зависимости от того, кто там живет. Первый этаж в доме был нежилой. С торца на Новодевичий проезд располагалась булочная, далее тянулся ряд пыльных окон, принадлежавших архиву какого то НИИ, далее шли коммунальные службы - ЖЭК, паспортный стол. В последнем подъезде расположились монтеры, лифтеры, слесари, там же была комнатка диспетчера по микрорайону. Часть людей, занятых в обслуживании коммунального хозяйства дома в нем же и жили. С угла, смотревшего на окружную железную дорогу, высилась кирпичная труба, означавшая наличие собственной котельной. Так оно и было. Котельная отапливала не только свой дом, но и детский сад, расположенный поблизости. Располагалась она под землей, во дворе. Котельная с момента основания дома топилась углем, залежи которого еще можно обнаружить у входа в котельную со двора, уголь сваливали кучей и истопники по наклонному железному желобу сталкивали его вниз, к топке. С начала 70х годов котельная была переведена на газ, но блестящие куски антрацита еще много лет попадались под ноги. Само помещение, где располагались котлы, воздуходувка, циркуляционные насосы первой и второй ступеней было вынесено из под фундамента дома. Туда вел вход с улицы, находившийся как раз рядом с угольной кучей. В подвале дома находились водосчетчики, электрощитовая, откуда, открыв массивную стальную гермодверь с четырьмя запорами по углам, можно было попасть в обширное бомбоубежище под домом. К электрощитовой примыкала небольшая комната истопника, в ней стоял письменный стол, кушетка, покрытая клетчатым пледом, стальной стеллаж с инструментами и черно-белый телевизор. Истопники, меняясь, дежурили круглосуточно. Работали полусутки - утром заступал один, работал до вечера, когда приходил сменщик, дежуривший в ночь. Чего не было в котельной, так это туалета. Приходилось пользоваться санузлом, расположенном в бомбоубежище или ходили отливать в желоб дренажа грунтовых вод. Открыв во дворе деревянную дверь и спустившись два пролета вниз, мы попадаем в котельную. Нас сразу же окутывает влажное тепло и ровный гул циркуляционных насосов, подающих воду на этажи. Конец марта, котел топится еле - еле и рева пламени газовой горелки почти не слышно. На бетонном основании смонтированы три котла - два основных, мощностью по 175 Квт и один маленький, вспомогательной, на 50 Квт, назначение которого - не дать замерзнуть системе в мороз в случае аварии и выхода из строя основных котлов. Котлы по периметру огибает железный мостик, отдающий две лестницы наверх, к дренажным лючкам и водомерным стеклам. Всё газовое хозяйство вынесено наверх, в желтый "скворечник", внизу у котла лишь рычаг подачи газа и аварийная кнопка остановки горелки. Рычаги подачи большие, как на пароходе или тракторе, перемещая рычаг вверх или вниз истопник регулирует интенсивность горения газа и тем самым, температуру воды в котле. Автоподжигание горелок не работало с момента постройки котельной, и если, не справившись с температурным режимом и догнав давление в котле до предела истопник был вынужден ударить по аварийной кнопке, немедленно потушив факел - далее процедура запуска выглядела следующим образом - истопник брал факел, состоящий из намотанной на толстую проволоку пакли, макал в ведро, на дне которого плескались остатки солярки, факел поджигался, подача газа выставлялась на минимум, истопник, матерясь, становился раком, и просовывал факел в топку. За такую "механизацию" начальник котельной уже получал строгача. В другом конце машинного зала стоял шкаф управления, здесь дублировалось управление насосами, вентиляцией, располагалась нехитрая автоматика поддержания постоянного давления в магистралях подачи воды. На панели горели желтые и красные лампочки. Рядом расположенный железный трап вел на минус второй этаж, в ревущее насосное царство - 9 штук. Пять основных (три на холодную воду, два на горячую), один резервный, два пожарных, насос для дренажной перекачки. Многочисленные манометры и термометры. Воздуходувка гнала суда воздух с улицы, обеспечивая постоянный подпор. Горячий воздух выходил сам через вентиляционные решетки. Короткий и широкий тоннельчик соединял минус второй этаж котельной с подвалом дома. Толстые трубы в тоннельчике дрожали от работающих агрегатов, капли конденсата с холодных труб капали на постоянно мокрый пол, стекая в желобки по бокам, оттуда - через решетку в дренагу, а дальше, ох, в Москву реку. Вот в этом шуме, реве и воде работал человек свои полсмены. Далее отсыпался, и опять на работу. Как правило, работали вдвоем, сменяя друг друга, но иногда, желая подработать, дежурили и слесаря из ЖЭКа, конечно, у кого был допуск для работы в котельной. Весной, в мае, котельная останавливалась, топка гасла, насосы отключали на профилактику. Тишина казалась невозможная. Начальником котельной был Петр Васильевич - рослый седой мужчина лет 60, не гнушавшийся дежурить истопником, работал за слесаря, электрика, самолично принимал участие в ликвидации аварий, летнем ремонте котлов и оборудования, сам вел всю бухгалтерию и носил ее в ЖЭК. Он был одинок и жил на втором этаже первого подъезда, окно его выходило как раз над котельной. Странный был мужик - нелюдим, молчаливый, огромной физической силы. Не пил совсем. Курил дорогие в то время папиросы. С ним жил неимоверных размеров злобный дымчатый кот, ходивший вместе с ним на смену и привыкший к неспокойной обстановке котельной. А хозяин, несмотря на свою угрюмость, был абсолютно незлым, отходчивым человеком, ругань от него можно было услышать только в одном случае - когда его подчиненные делали свою работу халтурно или пили на дежурстве. Тут Васильевич был неумолим и на расправу скор. Разные разговоры ходили про начальника котельной - будто бы в молодости он работал в НКВД, имел возможность сделать себе карьеру. Не знаю, не знаю… Сам Петр Васильевич об этом не говорил никому. Известно, что прошел всю войну специалистом по ремонту танковых дизелей, работал на передовой западного фронта и хотя с автоматом в атаку не ходил, имел два ранения и орден. Про жену, детей Петра Васильевича никто ничего не знал, а сам он молчал. Так тихо и жил наш герой, не раздражая вышестоящее начальство в ЖЭКе, в меру используя власть при общении с подчиненными. Был у него интерес в жизни - читать любил. Приходившим в котельную жаловаться на холод или протечки труб жильцам странно было видеть на столе в комнате истопника томик Толстого или Паустовкого, или подшивку старых журналов "Юность". Никак книги не вязались с внешностью Васильевича. Вот мутная четверть самогона, кусок сала и соленый огурец - это другое дело. Но не пил начальник котельной самогона. Как, впрочем, и другого алкоголя. За котельной во дворе располагались два бетонных оголовка. Время оказалось не властно над качественным армейским бетоном марки 800, и спустя много лет они выглядели как новые, ни обвалившихся кусков, ни торчащей ржавой арматуры. Двадцатипятиметровыми галереями оголовки соединялись с бомбоубежищем под домом. Попасть в бомбоубежище было можно из двух центральных подъездов, через оголовки или из котельной. Из парадного, обогнув шахту лифта, спускаемся вниз. Один пролет, другой, третий. Довольно глубоко, метров шесть будет! Через мешки с побелкой, бочки из под краски и прочий хлам, оставленный после ремонта дома пробираемся к стандартной гермодвери. Она не заперта, но открывается туго, цепляя наваленный на полу мусор. Заходим. Направо и налево две отдельные гермодвери, ведущие в независимые отсеки, сообщающиеся в этой точке и через вентгалерею с другого конца убежища. Идем налево, тут тамбур с двумя двойными дверями, санузел, электрощит. Далее идут петляющие в шахматном порядке помещения для людей с деревянными нарами, короткий коридор с отдельной гермодверью приводит в комнату, где установлены 500 литровые баки с питьевой водой. А вот в полу лючок, залитый бетоном, из которого торчит отрезок трубы. В трубу ныряет электрический кабель. Артезианская скважина, предназначенная для автономного водоснабжения. Работает ли она? Идем дальше, хозяйственные помещения, фильтры, имеющие как электрический, так и ручной привод. Трубы, покрашенные желтой краской, расходятся по помещениям. Помещения для людей заканчиваются, далее склад, деревянные ящики с противогазами и ОЗК, примитивный дозиметр и прибор химической разведки. Санузел на 5 посадочных мест. Душевые кабинки. Прикидываем, в доме 90 квартир, в каждой живет 8 -10 человек. Это, берем по максимуму, 900 душ. Запас воды составляет четыре с половиной тонны. Это… по 5 литров на человека. Да и не разместятся тут все никогда. А ведь постройку дома курировал один из отделов ведомства на Лубянке, для себя строили, о собственной безопасности заботились. Потом настали времена Хрущевской оттепели, влияние КГБ уменьшилось и дом отдали для простых жителей города. Почти все помещения пройдены. Снова тамбур. Две спаренные гермодвери ведут в длинный бетонный коридор. Справа дверь к дополнительным ФВУ, дверь впереди - как мы догадываемся по чуть заметному дрожанию труб должна вывести в котельную. Открывается легко, истопники ходят сюда по нужде. Еще коридорчик с двумя дверями - одна из них ведет к электрощитовую котельной, а другая - квадратная небольшая гермодверь веден в вентгалерею, проходящую по всему периметру дома буквой "П". Сюда же выходят собственными дверками тоннели из оголовком, из стены, образующей внутреннюю сторону убежища, торчат воздухозаборники. Еще одна гермодверь из вентгалереи ведет в обычный подвал с трубами, канализационными стояками, с выходом наружу с торца дома. В полу подвала железные ступеньки, ведущие во "влажный" тоннель к насосной. Мы прошли весь левый отсек. Про правый отсек нечего добавить, он точно такой же, но отсутствует скважина водоснабжения, резервуары для воды, пройдя весь отсек, можно выбраться только в вентралерею, с другого ее края. Поднимаемся наверх, выходим на воздух тем же путем. Осмотр дома закончен.
СУББОТА, 16 сентября 1979 года.
Этот сентябрьский день ничем не отличался от других. Теплый и желтый. Димка шел из школы домой. Из ненавистной ему школы, где он восьмой год отсиживал за партой, скучая на уроках. Настроение у него было радостное - суббота, завтра можно не просыпаться по звону будильника, а полежать подольше под теплым одеялом, помечтать, вспоминая утренние сны. И субботний вечер всегда был для Димки каким то особенным, присутствовало ощущение маленького праздника. Путь от школы недолгий, знакомый подъезд, на третий этаж по лестнице, дверь своим ключом - в лицо знакомый запах коммунального коридора. Сложный запах - кухонный чад, постиранное белье, запах старой одежды, запах людей, живущих во всех пяти комнатах. Дверь в свою комнату - тут запах совсем другой - маминых духов, знакомых вещей, радостный, приятный запах. Окно задернуто легкой капроновой занавеской, на подоконнике цветы. В комнате прохладно, чисто, кровати прибраны - позаботилась мама. Мама у Димки работает врачом в районной поликлинике и четыре раза в месяц дежурит на "Скорой помощи". В такие дни Димка оставался на сутки за хозяина. Сегодня именно такой день. Портфель, мешок со сменной обувью сброшены в угол, повесить школьную форму на вешалку терпения не хватает - форма брошена как попало. Димка плюхается на свой диванчик и зажмуривается. Хорошо, спокойно на душе. Зеленые электронные часы на телевизоре (подарок папы - редкость в то время) показывают начало третьего. Впереди целый день еще! Можно с Сашкой пойти в кино… или просто погулять, шурша осенними листьями - по Погодинке, на Плющиху, затем на набережную реки Москвы, оттуда назад, до Лужников. Поболтать с приятелем. А можно никуда не ходить - поспать или почитать книгу…
Димка встал, прошлепал босыми ногами до холодильника, извлек кастрюлю с супом. Подумал секунду - есть не хотелось. Поставил кастрюлю обратно, натянул брюки, легкий свитер, одел ботинки. Три минуты - и он во дворе дома. Прошел мимо всех подъездов, обогнул дом. Сад за домом тянулся до железнодорожной насыпи. Димка посмотрел вдаль, в теплом сентябрьском воздухе кружились желтые листья, гремел длинный железнодорожный состав. Синицы, перелетая с ветки на ветку, пиликали, косились на неподвижно стоящего мальчика. Димка почему то вспомнил разговор со школьным приятелем, который рассказывал, что из метро можно легко пробраться в подвал любого дома в Москве, а под институтом биохимии на Погодинской вообще есть подземное озеро с теплой водой, зимой там можно искупаться, только делать этого не следует, потому что в это озеро якобы выбрасывают трупы преступников, над которыми ставят опыты в этом институте. Слушал Димка тогда внимательно, в душе посмеиваясь - вот врет то! Про трупы в тот же день рассказал маме. Мама только с досадой отмахнулась от него. И еще сказала, что он уже достаточно взрослый, чтоб отличать сказки от правды.
Неожиданно из-за клочковатых туч выглянуло солнце, лучики брызнули Димке в глаза, он зажмурился, в носу защекотало, захотелось чихнуть. Он отвлекся от размышлений по поводу правдивости рассказов про подземные озера, быстрыми шагами прошел вдоль всего дома, на углу повернул к входу в котельную. Котельная после летнего отдыха была уже запущена, но работала в полсилы, отапливая только детский сад. Димка прошел по асфальтированной крыше котельной, подошел к кирпичной будочке, деревянная дверь вела на лестницу, спускавшуюся вниз. Сегодня дежурил начальник, Петр Васильевич. Димка знал это, и смело побежал по ступенькам вниз. Внизу дверь была уже железная. Вошел внутрь. В лицо подул теплый ветер, Димка поплотнее прикрыл дверь за собой, постоял минутку, давая глазам возможность привыкнуть к полутьме. Шумно, говорить можно, но слышать, если только стоишь рядом с собеседником. Наискось пройдя машинный зал, Димка вошел в электрощитовую, оттуда в комнату дежурного. Петр Васильевич в своей обычной позе у стола читал газету. Увидев мальчика, улыбнулся, снял очки, кивнул на кушетку, мол, присаживайся. Пока пили чай, Димка долго рассказывал про школу, про свои обиды на учительницу физики, про то, как на физкультуре забрался по канату выше всех, почти под потолок и как физкультурник ругался и прочие мальчишеские секреты. Петр Васильевич слушал, не перебивая, изредка качая головой. Поболтать с начальником котельной Дима приходил часто. Дружеские отношения сложились между ними как-то сами собой. Первый раз сюда Димка пришел полгода назад, когда в их комнате прорвало батарею центрального отопления, да так и зачастил. Ему нравилось чувствовать себя взрослым, нравилось слушать рассказы Петра Васильевича про свою молодость, учебу, про войну… Мужского внимания мальчику явно не хватало - отец оставил их, когда Димке еще не было и года.
Пятница, 23 сентября 1979 года.
Димка вытащил старые брюки, свитер и дачную ветровку с капюшоном из тонкого брезента. Разложил все это на диване. Из под дивана извлек старый школьный ранец, стер рукавом с него пыль и расстегнув замочек, заглянул внутрь. С ним Димка проходил первые три класса. На дне до сих пор лежал сломанный карандаш, измятая тетрадка и физкультурные тапочки, из которых Димка давно уже вырос. Содержимое ранца было вытряхнуто и запихано обратно под диван. Сидя на корточках, Димка на полу расстелил газету, затем встал, подошел к комоду, выдвинул нижний ящик и осторожно извлек оттуда подарок Петра Васильевича - карбидную лампу, настоящую, трофейную, времен войны, черный лак местами облупился, стекло треснуло - тем не менее лампа исправно работала, давая яркий оранжевый свет. Димка поставил лампу на расстеленную газету, сам встал, надел тапочки и вышел из комнаты. Пройдя закопченный коридор, вошел на кухню, открыл дверку в грязном покосившимся шкафчике под раковиной, запустил руку в дальний угол, где среди пустых бутылок, горы грязных тряпок и газет была спрятана баночка с карбидом. Прикрыв дверку, Димка побежал обратно в комнату. Баночка встала на газете рядом с лампой. Димка глянул на свои измазанные побелкой, пылью, в паутине руки, вздохнул, и, взяв кусочек земляничного мыла, пошел в ванную. Заряжать лампу грязными руками ему казалось кощунственным. Вернувшись из ванной, он вытер руки большим полотенцем с нарисованными на нем петухами, и снова сел на корточки перед газетой. С трудом открыл туго завинченную крышку на банке, в нос ударил резкий запах ацетилена, но карбид был совершенно сухой, рассыпчатыми комочками. Открутив на лампе тяжелую медную крышку, Димка стал засыпать в нее карбид, помогая себе деревянной палочкой от мороженого. Засыпав карбид, Димка до отказа закрутил крышку, убедился, что регулятор, подающий в отсек с карбидом воду, закрыт, встал, взял с подоконника лейку с водой, из которой мама поливала цветы. Узкий носик лейки как нельзя больше подходил для заправки лампы водой. Осторожно наливая воду, Димка следил, как пузырек в водомерной трубке поднимался все выше и выше, пока не достиг верхней отметки. Завернув круглую, на цепочке, пробку, Димка критически оглядел прибор со всех сторон, поставил его на письменный стол. Лейку вернул обратно на подоконник, газету с пола скомкал, отнес в мусорное ведро на кухню. Достал их шкафа шерстяной носок, засунул туда банку с карбидом, поставил на дно ранца. Лампу аккуратно пристроил рядом. В ранец Димка засунул также сверток, в котором было несколько белых стеариновых свечей, четыре коробка спичек, моток веревки и большая плитка шоколада. Еще в ранец уместились вязаная шапочка, бутылка с водой и перочинный нож. Крышка с трудом, но закрылась. Димка надел ранец на плечи, подогнал по длине ремешки, ничего, довольно удобно, после чего снял ранец и поставил его возле двери. До встречи оставалось менее получаса. Снова вышел в коридор, прошел до телефона, снял трубку и набрал номер Сашкиной квартиры. Трубку взяли сразу, видимо, ждали звонка.
- "Сань, ну что, все без перемен, как договаривались?" - Димка немного нервничал, боялся, что в последний момент найдутся причины, мешающие экспедиции. Получив утвердительный ответ, положил трубку и вернулся в комнату. Быстро оделся, плотно зашнуровал ботинки. Проверил содержимое карманов - ключи на длинной бечевке, немного мелочи - ничего лишнего. Быстро прибрал следы беспорядка в комнате, надел ранец, вышел из комнаты, защелкнув замок. Как хорошо, что длинный коридор коммунальной квартиры был пуст. Два соседских пацана, близнецы, возились где-то во дворе, токарь Витя еще не пришел со смены и не начал колошматить свою беременную, истошно орущую жену, вредная, сгорбленная бабка Анфиса ушла на рынок. Димка закрыл дверь в коридор, запер на ключ, затолкав связку поглубже в карман ветровки. Вот он во дворе, быстро огибает дом, за домом, возле оголовка его ждет Сашка. При виде Сашки Дима с трудом сдерживает смех - выцветший от времени синий лыжный Сашкин костюм дополняют шапка - ушанка и летные очки - консервы. Отряд из двух человек двинулся через сквер в сторону железнодорожной насыпи.
Если двигаться параллельно железной дороге, через сквер за домом, вдоль дорожки, по направлению к Погодинской, то очень скоро упрешься в высокий забор одного из многочисленных НИИ. В этой, самой дальней части сквера и стоит неприметная бетонная будка, метра два в высоту, наполовину заваленная старой листвой. Можно всю жизнь прогуливаться в этом скверике, так и не замечая ее. Дверь в будку деревянная, окрашенная той же зеленой краской, что и скамейки на аллеях, смотрит на железнодорожную насыпь. По аллеям сквера прогуливались пенсионеры, мамы с колясками, вездесущие мальчишки лазили по насыпи к путям, подростки постарше играли в карты и пили пиво на лавочках. Никто не задавался вопросом, кем эта будка построена, зачем нужна, и что там, за зеленой, грубо окрашенной дверью. Никто также не обратил внимания на двух пацанов в странной одежде, сидящих неподалеку на лавке.
Свой первый визит к будке они нанесли еще в конце августа, тогда уже стало ясно, что в один день туда проникнуть вряд ли удастся. Дверь была закрыта на навесной, черным калачом, замок, массивные проушины надежно были привинчены к косяку. Пришлось пилить дужку замка, на что ушло два или три вечера. После того как замок был перепилен, снят и спрятан в листве возле будки, выяснилось, что дверь то ли разбухла от сырости, то ли ее перекосило, но открыть ее, сколько ребята не тянули плохо привинченную ручку, не удавалось. Пришлось раздобыть шоферскую монтировку, заточить один конец ее, так, что бы получилась острая плоская лопатка. На борьбу с дверью ушел целый вечер. По миллиметру, со скрипом и треском, дверь все же поддалась, открыв ребятам нутро будки. Было уже часов одиннадцать вечера, смеркалось, в воздухе с визгом кружили стрижи. Сквер был пуст. Распахнув злополучную дверь, Димка сделал шаг внутрь. Потянуло холодным, сырым воздухом с запахом шпал. Стены будки были покрыты черным, грязным налетом, с капельками воды, в бетонном полу был квадратный люк, закрытый решеткой с редкими массивными прутьями. Ребята зажигали спички, бросая их сквозь прутья решетки вниз. Темнота на очень короткое время озарялась светом, давая возможность разглядеть железную лестницу, уходившую отвесно вниз. Пролетев метра три вниз, спички падали на мокрый бетон и с шипением гасли. Снять решетку с люка было можно, открутив четыре массивные гайки по углам. Подходящего ключа у ребят не было, но если бы даже они его и раздобыли, вряд ли им удалось стронуть с места гайки, которые лет двадцать никто не отворачивал. Прикрыв дверь, они разошлись по домам. Назавтра, после школы Димка пошел к Петру Васильевичу за советом. В тот же вечер, Димка один пробрался в будку, прикрыл за собой изнутри дверь. Зажег с третьей или четвертой попытки свечу - поток холодного воздуха из люка гасил пламя, свечу установил в импровизированный светильник из консервной банки с вырезанной стенкой. Из пакета достал тряпку, протер четыре болта с гайками по краям люка от влаги, после чего разорвал тряпку на четыре полоски. Достал из кармана майонезную баночку, закрученную крышкой. Банка наполовину была наполнена желтоватой жидкостью - это был керосин. Осторожно, стараясь не устроить пожара от свечи, Димка поочередно намочил полоски ткани в керосине и обмотал ими торчащие по углам болты с гайками. Проделав это, он достал школьную деревянную линейку, приложил к граням одной из гаек. Тридцать восемь миллиметров! Вот такой ключ понадобится в скором времени. Закрыв керосин, задув свечу, Димка покинул будку, оставив гайки отмокать с керосином до завтра. Где раздобыть ключ? Попросить у Петра Васильевича? Тот не откажет, но Димке не хотелось злоупотреблять его расположением. Купить? Но где? Ответ нашелся сам собой. В Лужниках, на конечной остановке троллейбусов Димка с Сашкой были сразу после окончания школьных занятий. В парламентарии был выдвинут Сашка, как более общительный. Усатый механик, от которого несло перегаром, долго не раздумывая, назначил цену - пять рублей. Пересчитав всю наличность, ребята смогли набрать только четыре рубля с копейками, что, впрочем, нисколько не смутило их оппонента. Возвращались счастливые, Димка крепко сжимал в руке завернутый в газету драгоценный ключ. Но одного ключа мало, нужен еще и отрезок трубы, который, будучи надетый на ключ, увеличит рычаг, дав возможность наконец то стронуть гайки с места. Субботний вечер, помимо теплой осенний погоды хорош следующим за ним выходным днем. В скверике много народа, но ребятам без труда удается проникнуть в бетонную будку, прикрыв за собой дверь. Кусок трубы лежит тут же, снаружи, присыпанный листьями. Сразу взять в будку его позабыли, и теперь снова приходится открывать дверь, которая при этом издает ужасный скрип. Вдвоем тесновато, свечка горит неровным пламенем. Дима прилаживает ключ, тянет, потом одевает на ключ обрезок трубы. Тянет на себя. Сашка упирается в трубу обеими руками и толкает. Гайка неожиданно легко срывается с места, делая пол-оборота. Димка достает из кармана спичечный коробок с солидолом, прямо пальцем мажет на резьбу густую смазку. Гайка сдается без проблем. Еще две гайки откручены подобным способом. Последняя, четвертая, по закону подлости никак не хочет отворачиваться. Неудобна она еще тем, что, отворачивая три гайки до того, можно было упираться спиной в бетонные стены будки, тут же упираться приходится в дверь, которая то и дело норовит распахнуться. Полчаса проходят в муках. Кожа на руках в некоторых местах содрана. Маленький перерыв. Следующие полчаса похожи на предыдущие… Решено сменить тактику. Тряпочка смачивается остатками керосина из банки, обматывается вокруг гайки и поджигается. Маленький костер горит минут пять. Становиться жарко. Дима прутиком мажет солидол на упрямую гайку, смазка шипит на горячем металле. Все в этом мире когда нибудь заканчивается. Вот и гайка откручена на несколько оборотов. Дальше не идет - болт погнут, сорвана резьба. Впрочем, это не важно. Держащаяся на одном болте решетка легко сдвигается в сторону. Проход свободен! Сашка опускает в открытый люк банку со свечей - железная лестница вертикально, двумя пролетами, уходит вниз, метра на три - четыре, далее в сторону идет бетонный тоннель в рост человека. Но… Хватит на сегодня. Инструмент из будки убран, дверь снова плотно закрыта, замок с перепиленной дужкой повешен на прежнее место, создавая впечатление целого. Ребята расходятся. Дома Димку еще ждет разговор с мамой, которая догадывается об увлечениях сына.
Экспедиция состоялась через месяц (он был нужен на успокоение родителей и подготовку снаряжения). …Отряд из двух человек продолжает движение вдоль железнодорожной насыпи. Вот и конец сквера, вот и тупик, образованный забором НИИ биологической химии. Замок на двери в нетронутом состоянии. Димка снимает его, закапывает в листья. Сашка рывком открывает дверь, при этом на ребят с косяка сыплется всякий мусор. Вот дверь закрыта изнутри. Сашка зажигает свечу - все без перемен. Люк по прежнему сдвинут в сторону, на мокром бетоне лежит обгорелая тряпка. Димка снимает ранец, достает из него карбидку. На пузатом резервуаре медный кружочек с делениями, соответствующими интенсивности поступления воды к карбиду. Димка поворачивает его. Через несколько секунд появляется едва различимое побулькивание. Нажимается рычажок с другой стороны лампы, кремневый запал дает снопик искр, ацетилен вспыхивает длинным копящим пламенем. Отрегулировав подачу газа, Димка ставит лампу на бетонный пол. Надевает перчатки, наполовину спускается в люк. Стоя на небольшой площадке из арматурных прутьев, берет из рук Сашки ранец, потом карбидку. Спускается еще на пролет вниз. Сашка лезет следом. Ничего себе, нормальный тоннель в полный рост. Под потолком ржавая труба с прикрепленными к ней светильниками. Стекло разбито, лампочек нет. Сашка поднимает голову и видит, что труба поднимается вверх к потолку будки, там тоже имеются остатки лампочки. Выключателя на стенах нет, видимо, свет включался где то в другом месте. Тоннель идет в направлении территории НИИ. С потолка падают капли воды. Мокрые бетонные стены блестят в свете тихо шипящей карбидки. Тут значительно холодней, чем на улице. Отряд продвигается вперед. Через несколько минут ребята упираются в стандартную, только очень ржавую гермодверь. Саша лезет было в рюкзак за разводным ключом, как Димка замечает, что дверь не заперта, даже приоткрыта. В цель можно свободно просунуть руку, ощущается сильный ток воздуха с той стороны. Ребята упираются в гермодверь плечами, но открыть удается только на треть - через это пространство приходится пробираться, сняв рюкзаки. Димка пролез первым. Он оказался на полукруглом металлическом мостике. С двух сторон к мостику примыкают лестницы. Одна из них ведет наверх. Димка поднял голову. Метрах в пятнадцати над головой через решетки пробивается дневной свет. Там же поперек ствола видна балка, на ней лебедка, трос с крюком. В это время Сашка протиснулся сквозь щель, взял стоящую возле ног карбидку, перегнулся с ней через перила мостика и посветил вниз. Дима почувствовал, как у него похолодела спина. Ствол с лестницей по краям уходил вертикально вниз, насколько хватало света лампы. Где - то внизу журчала вода. Дна видно не было. Решено было продолжить спуск. Из ранца была извлечена веревка, отрезан кусок метров пятнадцать длиной, один конец был пропущен в кольцо карбидки. К другому концу Сашка привязал легкий горный карабин. Насколько позволяла веревка, карбидку опустили вниз. Первым в бездну пошел Димка. Спустившись на один пролет вниз, он, стоя на площадке, взял в руки лампу. Сашка отстегнул карабин, бросил веревку. Теперь он сам спустился до площадки, где стоял Димка. Вновь первой опустили лампу, внимательно осматривая лестницу, по которой предстоял их путь. Сами шли следом, до следующей площадки. Шум текущей воды все усиливался. Через каждые два пролета отдыхали несколько минут. Хотелось пить, Димка достал из ранца взятую из дома бутылку с водой. Съели шоколад. Двинулись дальше, то есть вниз. Еще, через несколько пролетов достигли дна ствола. Полностью обессиленные, ребята присели на железные ступеньки, погасив лампу. Наверху шахты дневной свет был едва различим. Димка прикинул в уме - они прошли не менее десяти - двенадцати пролетов метров по пять, да еще когда вышли в ствол, над ними метров пятнадцать уже было. Отдыхали молча, без разговоров. Каждый думал, как нелегко будет отсюда выбираться. Мальчишкам всего по четырнадцать лет! После короткого отдыха обследование системы решено продолжить. Зажжена карбидка. Ее свет кажется невыносимо ярким после тьмы, на стенах обозначились резкие тени. Дно представляло из себя решетку из толстых прутьев, под решеткой было еще пространство, затопленное водой. В сторону вел короткий и широкий тоннель. По нему отряд двинулся от ствола. Дорогу перегородила гермодверь - бабочка, створки которой были распахнуты настежь. Далее решетка на петлях, вместо замка - ржавый болт. За решеткой круглый тоннель из тюбингов, диаметром метра три, по которому с шумом движется поток воды. По сторонам выше уровня воды железные мостики тянуться в обе стороны тоннеля. Картина в свете карбидки была завораживающая! Меньше всего отряд ожидал встретить подземную реку! Постояли, посмотрели. Двинулись вниз по течению. Тоннель плавно изгибался, скорость течения становилась все меньше, в конце концов вода текла совсем беззвучно, течение можно было обнаружить, опустив в воду руку. По тоннелю ощущалось движение воздуха, дышать было легко, однако какой то странный "химический" запах прочно держался в воздухе. Экспедиция по "влажному" тоннелю длилась минут двадцать пять, за это время было пройдено, по расчетам ребят, не менее километра. Поток воздуха в лицо усиливался, запахло рекой. Круглый тоннель из тюбингов закончился бетонной стеной с проходом, к которому вела короткая лесенка из скоб. Вода уходила в железобетонную трубу в бетонной стене. Поднявшись по скобам, через проход в бетоне ребята вошли в тоннель, полукруглым полом которого являлась труба, по которой текла вода. Еще через два - три метра впереди Сашка увидел дневной свет. Погасив лампу, отряд подошел к решетке, за которой плескались воды реки Москвы. Напротив были видны Воробьевы горы, поросшие желтеющими деревьями. Все произошедшее казалось невероятным. Спуститься на такую глубину, чтобы оказался у воды! Димка посмотрел на часы. Экспедиция продолжалась общей сложностью более четырех часов. Только сейчас ребята почувствовали, как они устали. А ведь еще предстоял путь назад. Ребята зажгли лампу, внимательно осматривая потолок и стены в поисках люка на поверхность. Похоже, других выходов из тоннеля не было. Пришлось возвращаться. Путь назад, до ствола показался совсем короткий. Когда прошли "бабочку" и оказались на дне семидесятиметровой бездны, стало совсем грустно. У Димки сильно болело левое запястье, поврежденное во время спуска. Ребята решили не рисковать, а все же попытаться найти другой выход. Достали из ранца свечи, карбидку погасили, чтобы та немного остыла перед зарядкой. Допили воду из бутылки, оставив немного для светильника. Димка открутил крышку, вытряхнул превратившийся в известь карбид, достал из ранца банку и перезарядил лампу. Ребята поднялись на ноги. Димка с радостью отметил, что ранец стал значительно легче. Свечи погашены, светильник горит ровным сильным светом. Несколько минут - и отряд направился вверх по течению. Через каждые примерно пятьдесят метров тоннель поднимался вверх с уклоном, вода в этом месте, скатываясь вниз, образовывала небольшой шумный водопад. Направо под острым углом уходил "сухой" тоннель из тюбингов меньшего диаметра, метров через двести заканчивающийся гермодверью. Дверь с первой попытки не поддалась, но по запаху шпал и шуму ребята догадались, что ведет она в тоннель метро, видимо, в перегон между станциями. Вернувшись во "влажный" тоннель, они продолжили путь вверх по течению. Вскоре путь отряду перегородила металлическая решетка, за которой тоннель заканчивался (в общей сложности они прошли вверх метров пятьсот), но с правой и с левой в тюбингах виднелись две небольшие, открытые гермодвери, ведущие к бетонным лестничным пролетам наверх. Поднявшись по лестнице, состоящей из четырех пролетов под прямым углом друг к другу, ребята вышли на открытое пространство. Вначале они не поняли, где оказались. Света карбидки не хватало, чтобы осветить целиком гигантский подземный зал, в середине которого блестела поверхность воды, по бокам на разных уровнях шли многочисленные лестницы и площадки. Площадь сооружения превосходила любую смелую фантазию, и сравнима была с футбольным полем на крупном стадионе. Вдалеке слышался шум работающих механизмов. Отряд двинулся по периметру подземного водоема. Достигнув противоположного края, ребята увидели короткий сводчатый тоннельчик, в конце которого горел электрический свет. Димка кинулся туда первый и застыл как вкопанный. Тоннель вел к другому такому же гигантскому подземному залу с озером, только освещенным тусклым светом электрических ламп по периметру. Полоска бетона метра четыре отделяла ребят от воды, на поверхности которой чуть покачивалась небольшая лодка с веслами, привязанная к ограде водоема из железной трубы. Тут же стояла деревянная скамейка, на которой находился открытый ящик с колбами и пробирками. В ящике лежал блокнот с записями, видимо, речь шла о заборе проб воды. Последняя запись была датирована сегодняшним числом. Димку начало трясти. У него просто подкосились ноги. Он с предельной четкостью представил себе, что произойдет, если их поймают вот прямо тут, с карбидной лампой, монтировкой и разводным ключом в сумке. Стараясь не шуметь, ребята вернулись через проход в темный зал, где по крайней мере они были бы не на виду. Лампу погасили, сидели на своих рюкзаках, обдумывая возможные варианты отхода. Самое простое решение - назад, через влажный тоннель до ствола, 70 метров по лестницам вверх - и вот ты уже в скверике возле дома. Этот вариант оставался на крайний случай. Рука у Димки распухла, сильно болела и почти не действовала. Подъем с такой рукой равносилен самоубийству. Можно было заняться обследованием "влажного" тоннеля, у реки, где он ближе к поверхности. Наверняка там есть более простые лазы наверх, тем более, что во время движения по тоннелю ребята отметили несколько боковых тоннелей и гермодверей. Вариант хороший, обещающий новые приключения, но заряда карбидки хватит в лучшем случае, часа на три, три с половиной. Остаться без света, только со свечами тоже ничего хорошего не сулило. Можно было двинуть вперед и поискать выход там. Но здесь слишком велика опасность "засветиться", нарваться на охрану. Димка посмотрел на часы - светящиеся стрелки показывали половину двенадцатого. Впереди вся ночь, но утром, к приходу мамы, он должен быть дома.
Все произошло в один момент - в первом темном зале, где прятались ребята, загорелся свет. Желтый свет тусклых лампочек осветил гигантское подземелье. Ребята, схватив вещи, кинулись в ближайшую нишу в стене, которая оказалась коротким кабельным коллектором, заканчивающимся глухим тупиком. Кабели уходили в два массивных шкафа, стоящих у стен. Позиция была выбрана удачно - здесь, в полутьме их не так было видно. На другом конце зала послышались голоса. Сашка осторожно выглянул. Двое рабочих в синих комбинезонах двигались в их сторону. Один из них, остановившись, шумно помочился в озеро. Пройдя половину пути по периметру зала, рабочие остановились у широких гермоворот. Один из них начал вращать ручку привода, послышался характерных звук открываемой массивной двери, в зал ворвался шум работающих механизмов - видимо, за гермоворотами находилась станция перекачки. Оба рабочих вошли внутрь, открыв таким образом путь к отступлению. Димка, а за ним Сашка кинулись в проходу во второй зал с лодкой. Вошли, огляделись - вроде никого. Быстрыми шагами пошли вдоль воды, оглядываясь по сторонам. Такие же гермоворота с ревущими насосами за собой - значит, скоро рабочие придут и сюда. Чуть дальше широкая лестница, состоящая из нескольких ступенек, вела к хорошо освещенному тоннелю, отходившему в сторону под прямым углом от зала. Стены тоннеля выложены белым кафелем, внизу у пола по кафелю желтой краской вдоль всего тоннеля проведена аккуратная полоса. На стене висел черного цвета телефон. В небольшой деревянной рамочке за стеклом находился список номеров. Димка прочитал - "список внутренних телефонов объекта." И далее:
- проходная 34-78
- комендант объекта 34-00
- насосная 1 34-06
- насосная 2 34-88
- насосная 3 34-57
- насосная 4 34-04
- отстойник главный 33-01
- отстойник северный 33-91
- отстойник южный 35-02
- механики 34-57
- вентиляция 34-55
- лифтеры 33-51
- электрики 34-99
- лаборатория 33-11
- начальник охраны 33-00
- диспетчерская 33-02
- служба охраны зоны "А" 33- 32
- служба охраны зоны "Б" 33-25
Прочитанное не оставляло сомнений в серьезности и масштабе того объекта, на который они попали. По кафельному коридору они не пошли - слишком уж он отдавал казенным советским учреждением. Двинулись вдоль воды. Несмотря на опасность, восторгу Димки не было предела - оказаться в таком месте! На секунду остановившись, он огляделся - зал представлял из себя бетонный прямоугольник, длина его была больше двухсот метров, ширина не менее ста. Большую часть этой площади занимал бассейн с водой, на поверхности воды была заметна небольшая рябь, в центре озера располагался небольшой "островок", к которому вела бетонная дамба, с ограждением из железных прутьев. По дамбе к "островку" шла толстая железная труба, крашеная в серый цвет, с "островка" труба уходила под воду. Над головой по периметру зала на разной высоте располагались железные "мостики". По этим мостикам, оставляя места для прохода человека, шли многочисленные кабели. Высота потолка составляла десять - двенадцать метров. Потолок серый, бетонный, в нем несколько огромных вентиляционных отверстий, затянутых металлической сеткой. Периодически попадались двери с табличками. В конце зала в углу открывался ход на лестницу, уходящую вверх. Ребята пошли по ней. Поднимались довольно долго, на высоту примерно четвертого или пятого этажа стандартного дома. Лестница привела их к ржавой металлической двери, закрытой на проволоку. Открутив проволоку и открыв дверь, они вышли в очень длинный узкий коридор, слабо освещенный, и на их счастье, пустой. Пол был выложен кирпичного цвета плиткой, стены и потолок покрашены зеленой, местами вздувшейся краской. Вдоль стен, под потолком тянутся вентиляционные короба, трубы, кабели. Пахло сыростью. Справа и слева в коридор выходили двери каких то служебных помещений. Пройдя половину коридора, они увидели двери лифта, сверху, словно в подтверждение, красной краской была сделана надпись - "лифт 4". Лифт выглядел совершенно обыкновенным, как в обычном жилом доме. Даже кнопка вызова ничем не отличалась. Пройдя еще какое то расстояние, отряд уперся в разветвление коридора в виде буквы "Т". Повернули налево. Прошли мимо двери с надписью "лаборатория", еще немного - коридор заканчивался незапертой дверью, ведущей к лестнице. Ничем не примечательной, бетонной, состоящей из отдельных пролетов, по квадрату закрученных вокруг сетчатой шахты лифта. Дверей у шахты на этом уровне не было, однако было видно, что кабина может опускаться ниже уровня, где стояли ребята. В шахте лифта горели лампочки, чувствовалось слабое движение воздуха. Наверх по лестнице решили не ходить - слишком чистые были ступени, слишком аккуратно были выкрашены стены, все лампы были закрыты молочными плафонами. В воздухе витала угроза встречи с обитателями объекта. С той стороны коридора, откуда пришел отряд, тянулись две трубы огромного диаметра, выкрашенные серой краской. На лестнице они изгибались под прямым углом и уходили вниз, параллельно лифтовой шахте. Пол в месте ухода труб на нижний уровень представлял из себя рифленый металлический лист примерно три на два метра, в углу у стены наблюдался распахнутый люк с гостеприимно приваренной лестницей из толстых прутьев. Спустившись по этой лестнице, ребята увидели, как трубы угодят в широкий бетонный тоннель, располагаясь под потолком. Вход в тоннель был перегорожен решеткой, которая была незапертая. Такое ощущение, как будто на данном объекте замки и запоры вообще не признавали. Тоннель был слабо освещен, уходил в сторону от лифтовой шахты. Кое-где под ногами попадались лужи с водой, в некоторых местах вода капала с потолка и тонкими ручейками стекала по стенам. Пройдя метров двести вперед, ребята заметили перемену вокруг себя - воздух был явно застойный, насыщенный испарениями, пахло подземельем. Легкий запах химических реагентов, ощущаемый во всех помещениях объекта, исчез. Освещение закончилось, дальнейший путь был подсвечен карбидкой. Стены, пол и потолок были из серого бетона, видимо, очень высокого качества, даже без намека на разрушение, сечение тоннеля имело форму пятиугольника - как в доме с двухскатной крышей и без потолка. Вскоре тоннель закончился дверью, ведущей в очередной кабельный коллектор из округлых тюбингов. Начинало казаться, что хитросплетению тоннелей, переходов, кабельников не будет конца. Ребят не переставал поражать размах и масштабность подземного строительства. В сам коллектор не пошли - он был наполовину затоплен водой. Внимание привлекла необычная гермодверь на стене бетонного тоннеля - выкрашенная в защитный цвет она напоминала половинку консервной банки цилиндрической формы, которую приставили к стене. В центре двери располагался штурвал. Дверь удерживалась на трех гигантских петлях, густо смазанных солидолом. На полу полустертой красной линией был очерчен сектор, который занимает дверь в открытом состоянии. Мимо такой замечательной конструкции пройти было просто невозможно! Ребята налегли на штурвал. Механизм был в принципе, исправен, но штурвал вращался крайне туго. Еще через пол-оборота он остановился совсем. Первым опомнился Сашка, заявив, что ближайшие двадцать минут они заняты тем, что намертво задраивают эту и без того закрытую дверь. Смеялись долго, до слез, в шутку предлагая друг другу постараться покрутить еще. Обратно штурвал пошел легче, забавно было смотреть, как эта тяжелая, весившая, пожалуй, полтонны дверь медленно отодвигается от своего железного косяка. Затвор открыт, но приходится налегать вдвоем, чтобы распахнуть металлоконструкцию на расстояние, достаточное для прохода. Первым в проем шагнул, как всегда, Димка. Достаточно было беглого осмотра, чтобы понять, что попали они в огромное и отлично оборудованное бомбоубежище. Сразу за полукруглой дверью располагался коридор, ведущий к двум тамбурам, служившим, в свою очередь, проходами в разные зоны бункера. Пройдя несколько больших залов, содержащих в себе двухъярусные деревянные нары для размещения людей, ребята вышли к следующему тамбуру, за которым начиналась новая череда подземных помещений. Доскональный осмотр бункера решено было отложить до следующей экспедиции, учитывая ограниченный ресурс карбидки. Впрочем, в убежище действовало электрическое освещение, повернув выключатель, Сашка зажег ряд порядочно запыленных плафонов под потолком. Двигаясь к выходу, ребята заглянули еще в несколько комнат - стеллажи с деревянными ящиками, коробки с оборудованием для химической и радиационной разведки, имущество передвижного медицинского госпиталя и многое другое. Нижние ящики хранили на себе следы действия воды, видимо, эти помещения были частично затоплены. Отряд вернулся в бетонный тоннель, старательно закрутив штурвал на пузатой гермодвери. За несколько минут дошли до лифтовой шахты, вылезли через люк на лестницу. Обратный путь до развилки и дальше по коридору.
Коридор заканчивался небольшим залом. Тут уже было темно, пришлось снова зажигать карбидку. В свете карбидки с одной стороны зала ребята рассмотрели довольно широкий трап из железных ступенек, спускающийся вниз, а с другой - еще один лифт. Надпись гласила "лифт 2" и "технологический этаж". Возле двери горел глазок "занято" и судя по звуку, кабина лифта была в движении. Не дожидаясь прибытия кого-либо из персонала объекта, ребята побежали к трапу. Спустившись метра на три вниз, отряд вышел в очередной коридор, который, расширяясь в конце, привел их к гермоворотам. Гермоворота были устроены так, что, открываясь, они уезжали в нишу в стене, не занимая, таким образом, пространство перед собой. Справа на стене висел телефон, электрический щит с кнопками "закрыть", "открыть", "стоп", горела лампочка "герметично". Сами ворота, как и большинство металлоконструкций на объекте, были выкрашены в серый цвет, надписи красной краской гласили: "зона Б", "генераторная", и "аварийный выход № 4". Решено было отправится на поиски этого выхода. Димка подошел к щитку и нажал кнопку "открыть". Послышался звук работы гидронасоса, дверь мягко подалась вперед и начала сдвигаться в сторону. Лампочка "герметично" погасла. Вместе с началом движения двери резко и неприятно зазвенел звонок, предупреждая о разгерметизации. В тишине этот звук казался оглушительным. Димка резко ударил по кнопке "стоп", звонок затих и дверь прекратила свое движение. Образовавшейся щели было более, чем достаточно для свободного прохода внутрь. В лицо ребятам подул воздух с запахом солярки, машинного масла. Сашка нашел выключатель на стене и зажег свет. В зале на бетонных постаментах были смонтированы четыре огромных дизеля, от которых в стену уходили гофрированные трубы выхлопа. Времени и сил разглядывать многочисленные механизмы у ребят не было, пройдя между дизелями в другой конец зала, они увидели на стене надпись "ВШ 3. Запасной выход". Красная стрелка указывала небольшую, квадратной формы гермодверь, с одним четырехугольным запором в центре. Разводной ключ с легким пощелкиванием вращал четырехугольник. Дверь все больше отходила от своей стальной рамы. Сложность состояла только в том, что на двоих у ребят было только три руки. В кабельном коллекторе, куда попал отряд, было темно, под ногами тек небольшой ручей. Очень скоро, метров через пятьдесят, в сторону отделился небольшого диаметра тоннельчик из тюбингов, над ним висела грязная эмалированная табличка - ВШ 3. Через открытую дверь - бабочку тянуло свежим воздухом. Ребята отправились в путь по тоннелю, навстречу выходу. Вот они на дне вентиляционной шахты, сколько над ними - сказать трудно, на улице ночь, а слабого света карбидки хватает только на то, чтобы освещать бетон под ногами. Ствол ВШ квадратный, часть его отгорожена решеткой, в решетке прорезана дверь. Ни замка, ни проволоки. У ребят почему то создалось впечатление, что этим путем на объекте часто пользуются. Два шага вперед и ребята увидели кабину подъемника. Как у грузового лифта, только еще больше. Двери у кабины были распашные, внутри металлический пол покрыт листом грязного картона. Три кнопки всего - вверх, вниз и стоп. Правда, на стенке кабины висел телефон, такой же, как и в нижних помещениях объекта. Недолго думая, уверенный, что подъемник не работает, Сашка ткнул кнопку "вверх". Кабина тут же пришла в движение, ребята даже испугаться не успели. А что там, наверху? Охрана с автоматами? Милиция? Кабина медленно, но упорно ползла вверх по бетонному нутру ствола. Подъем продолжался довольно долго, не менее пяти минут. Поднявшись наверх, кабина остановилась с громким щелчком. Через сетку ребята увидели, что оказались вверху ствола, внутри огромного вентиляционного киоска. Вышли из кабины. Подергали дверь наружу - закрыто, наверное, снаружи. Остается только ломать пластины металлических жалюзи. Карбидка едва горела, в ее свете Димка, задрав голову, осматривал верх киоска в поисках наиболее подходящего для взлома места. Тут взгляд его упал на массивную железную рельсу, поперечно пересекающую киоск как раз над пропастью ствола. В тех местах, где рельса выходила наружу за пределы киоска, в жалюзи были проделаны окошки, закрытые сетчатыми дверками. С одного края створки дверок были приварены к рельсе, а с другого были стянуты на проволоку. Взобраться наверх - дело десяти секунд, даже с больной рукой. Сашка раскрутил проволоку руками - створки спокойно распахнулись, будто бы только и ждали этого. Ребята спрыгнули вниз, с высоты двух метров, на мягкий ковер из опавших листьев. От радости даже не огляделись вокруг. Сняв рюкзаки, они присели отдохнуть возле ВШ. Димка предусмотрительно запушил карбидку, которая исправно светила им всю экспедицию. Вокруг них стояла удивительно теплая сентябрьская ночь. На черном небе мерцали начинающие блекнуть к утру звезды. Болели уставшие мышцы рук и ног. Хотелось пить. Сашка встал первым, помог подняться от усталости начинающему скисать Димке. Не пройдя и десяти шагов, ребята поняли, что попали на территорию стадиона "Лужники". Через небольшой сквер виднелись открытые теннисные корты, чуть дальше темнела громадина малой спортивной арены.
…Едва хватило сил перелезть через высокий забор стадиона. Дорога до дома заняла не более десяти минут, город спал, по пути ребята не встретили ни одного человека. Расстались во дворе дома. Стараясь не шуметь, Димка поднялся по лестнице, открыл дверь, тихо прошмыгнул в свою комнату. Включил свет, взгляд его упал на часы - начало шестого. Стянул с себя грязную одежду, аккуратно сложил ее в большой полиэтиленовый пакет, затолкал под диван - стирать не было ни сил, ни времени. Потом он почти час мылся под горячем душем, старательно оттирая грязь с лица, шеи, с рук. Потом сидел перед холодильником прямо на полу, ел холодную картошку, вареную колбасу, перочинным ножом отрезая от батона толстые ломти. Выпил полкувшина сваренного мамой накануне компота. Лежа в постели Димка вспоминал подземную экскурсию, потом заснул с полной уверенностью, что все произошедшее было не с ним.
2003 (C) Antigrav
(C) http://snglwl.by.ru/hist_d.shtml
